Первый глоток привычно обжег горло; Эдвард так торопился, что даже не стал тратить время на то, чтобы нацедить ром в припрятанную в углу кружку, а просто вырвал пробку, швырнул ее под ноги и, пав на колени, прижался искусанными сухими губами к стекавшим по скользкому боку бочки каплям. Отвращения он совершенно не чувствовал – лишь какое-то дикое, животное ликование над так ловко обхитренными им пиратами: сколько бы они ни притворялись, что здесь, в море, они лучше него, но даже так – даже теперь, став лишь жалким подобием прежнего себя – он все равно несоизмеримо…
– Мистер Дойли! Что это вы делаете? – невыносимо громко раздался, казалось, над самым его ухом полный зарождающегося негодования голос, и все его гордые мысли как волной смыло. Прижав ко рту ладонь, Эдвард затравленно поднял голову, нисколько не сомневаясь в том, что увидит спустя мгновение.
Эрнеста стояла прямо за его спиной, и в неверном, мечущемся по стенам свете фонаря было отчетливо видно, как на ее смуглом лице сменяют друг друга гнев и отвращение. Последнее показалось Эдварду настолько оскорбительным, что он даже забыл о том, чтобы взмолиться, уговорить ее сохранить его тайну:
– Что, сеньорита, за столько лет пиратской карьеры ни разу так не делали?
– Не знаю, как в славных и непобедимых британских войсках, но у пиратов за воровство у своих же товарищей положена смертная казнь, – тихим, вздрагивающим голосом ответила Морено; лицо ее при этом стало совершенно каменным, словно она вдруг надела маску. Дойли замер, зорко вглядываясь в ее лицо. Как ни странно, страха он почти не почувствовал, попросту не поверив, что девушка не лжет. Криво оскалившись, переспросил:
– Да? А за что еще она положена?
– За пьянство на борту, за исключением случаев, когда отмечается победа над врагом, – все тем же странным голосом принялась перечислять Эрнеста. Слова ее ложились размеренно и четко, словно удары окованной железом плетки–девятихвостки. – За нападение на товарища с применением оружия, за предательство, за покидание своего места во время боя, за трусость, за жульничество в азартной игре, за утаивание от капитана и квартирмейстера захваченной добычи. За попытку бунта, за неподчинение приказам в чрезвычайных обстоятельствах, за пренебрежение интересами матросов для командного состава, за невыполнение своих обязанностей, повлекшее за собой увечье или гибель хоть одного члена команды, за…
– Погодите! – все еще стоя на коленях на полу, Эдвард, недоверчиво усмехаясь, поднял руки ладонями вверх. – Вы все это серьезно говорите?