Присматривает за пчелами старый дед Антип, которому помогает его жена, еще справная молодуха, на которой Антип женился после смерти первой жены. Супруги живут в старом домишке, в котором жили когда-то родственники Салтычихи. Потом, когда Салтыковы занялись медом, купили себе земли, построили хороший дом.
Работница – жена деда Антипа – как раз и вышла навстречу Любе и Дмитрию.
– Любочка! – напевно произнесла она. – Якый в тэбе помичнык!
И повела бедрами перед улыбающимся Митькой.
– Ось я батог визьму! – пригрозил ей откуда-то из глубины двора дед Антип.
– Иды за мной, – сразу посерьезнела женщина, и непонятно, кому из двух молодых людей, она сказала, так что и Митька и Люба последовали за нею в просторную летнюю кухню, где у стен стоят и бочки, и бочонки, а на столе у стены – целый ряд небольших макитрочек и горшочков.
У двери Митька поставил бочонок с вином, и взял взамен бочонок с медом, на который молодуха указала. В последний момент она сунула в руку Дмитрию небольшой, перевязанный тряпицей, глиняный горшочек.
– Передай матери, чтобы с молоком пила, когда кашель нападает.
У Митьки, особенно в последнее время, мать все чаще болела, надрывно кашляла, но не соглашалась на уговоры сына хоть ненадолго прилечь. Будто нарочно себя убивала. Никак не могла забыть своего покойного мужа, погибшего в одном из набегов горцев.
Люба забрала горшочек из рук Дмитрия и посеменила за ним, несущим бочонок.
– Потом с Зоей сочтемся, – крикнула им вслед «медовница» и поспешно закрыла калитку, не дождавшись, пока парень установит на подводу бочонок с медом.
Люба села на подводу, решительно взяла в руки вожжи, и отдала Дмитрию горшочек.
– Вот и отливать мед не понадобится, – усмехнулась она. С сожалением. Кто знает, начни она отливать мед, может, слово за слово, и он скажет что-нибудь такое, чего Люба безуспешно ждет.
Дмитро без слов сел на подводу, которая подвезла его к небольшой, изрядно осевшей в землю хате.
– Тетке Вере привет! – сказала Люба, не сходя с телеги. А как бы хотелось ей обнять его, прижаться к широкой груди, выплакать слезы, которых накопилось в ней целое море. Зачем она решила с ним встретиться? Только зря себе душу истерзала.
Но Митька повернулся и ушел, прокричав весело:
– Передам!.. Зое Григорьевне скажи, вернется Семка, к зиме непременно вернется!
Люба подошла к постели матери и опять сказала в ее неподвижную спину. Нарочно не скрывая имени.
– Дмитро сказал, Сема вернется. Скоро.
И ушла в свою комнатку, чтобы, зарывшись в перину лицом, выплакать свое горе. Ее любовь – первая и единственная – только что умерла.