– А я сделаю!
Семен посмотрел на друга с уважением, но завидовать не стал. У него ведь тоже была мечта: вывести такую породу лошадей, каковой прежде в казачьих войсках не было! Но сначала – дело, а потом развлечение. Если бы он, Семен, даже имел сто рублей, он ни за что бы не стал отдавать их в казну за то, чтобы увильнуть от службы.
Не то, чтобы ему очень хотелось стрелять в других людей, пусть они и басурманы, или бить их шашкой, но с самого рождения в нем сидело понимание: он казак, а значит, служить родине обязан.
Сколько рассказов слышал он от казаков бывалых о том, как весь мир порой вздрагивает при слове казак. Взять тех же французов, которые явились со своим Наполеоном на русскую землю. И где тот Наполеон теперь?
Семка был счастлив, что родился среди таких людей, которые войну познали на своей шкуре. Знали все ее тонкости, и которых военачальники ставили обычно на самые опасные направления. Или наоборот, когда нужно было прикрыть отступающие части. Семен и о себе знал, случится такое, и отечеству понадобится его жизнь, он отдаст ее, не дрогнув… До сих пор он считал, что и друг его чувствует то же.
– Митька, – сказал он, чтобы усмирить бушующий между ними пламень, и постарался перевести разговор на другое. – Вот так мы каждый своим делом займемся, а кто будет семьи заводить, детишек рожать?
– Ничего, моя семья подождет, – твердо заявил тот. – Она у меня будет, конечно, но немного позже. И почему обязательно мне в двадцать лет жениться? Вон сколько казаков заводили семьи, только со службы уходя, а я что, хуже? Я еще все успею…
– Неужто тебе в нашей станице никто из девчат до души не припал? – спросил друга Семен. – А если припал, ты даже и тогда не останешься?
– Отчего же, девушек в станице много. Твоя сестра, к примеру, девка дюже красивая. Рукодельница. Характером не злая. Хорошая жинка из нее будет… Только, знаешь, все невесты – ангелы, а вот откуда жены-черти берутся? Возьми ту же Цыбулиху. Не баба, черт в юбке. Муж ее уже на ладан дышит. Тощий, больной. Небось, она его изгрызла до костей…
– Ты от разговора не увиливай! Скажи, ты что же, и семью заводить не собираешься?
– Собираюсь… Вот если твоя сестра меня дождется…
Семен такого признания не ожидал. Показалось, он услышал в голосе друга не только шутливые нотки. Успокаивало его лишь то, что сказано было голосом равнодушным, а не тем, которым говорят влюбленные.
– А ты ей об этом говорил?
– Конечно, не говорил. Зачем? Я уеду, а она станет слезы проливать, ждать… Нет, и говорить не стану. И ты не говори. У нас с Любашей разные дороги… Да в нашей станице без меня женихов достаточно найдется. Слыхал, урядник Бабкин – у него два года назад жена родами померла – хочет к Любе посвататься?