– Что ж, возблагодарим Господа, – смягчившись, сказал епископ, отпуская занавесь. – Я уже было подумал о худшем!
Он поспешил обернуться к девушке и подал ей руку, помогая сесть.
– Ты не ушиблась, милая Клеманс?
– Нет, мессир, – ответила она, опираясь на руку епископа, – но вино пролила.
– Не волнуйся, есть еще! – рассмеялся епископ, неохотно отпуская ее пальцы, когда она робко высвободила руку.
– Я испачкала вином обивку! – виновато сказала девушка.
– На то есть слуги, чтобы исправлять оплошности такой прелестной путешественницы, Клеманс.
– Сестра Аделина, – поправила девушка с внезапной строгостью и с едва заметным осуждением посмотрела на епископа: – Клеманс – мое мирское имя, и мне не следует вспоминать о нем!
– Почему? – вдруг спросил епископ, скользя по ее тонкой фигуре горячим взглядом. – Разве оно не прелестно, не нежно, как и ты сама? Дурно же поступил твой отец, дав дочери такое благозвучное имя, чтобы после безжалостно упрятать под монашеское покрывало столь совершенную красоту!
– Мессир! – негромко сказала девушка, не спуская с собеседника глаз, в которых появилась суровость. – Вы только что твердили мне о традициях и условностях, говорили, что не должно их нарушать. Как же мне понимать то, что вы сказали сейчас?
– Я сказал то, что сказал бы любой мужчина, оказавшись в обществе такой красивой девицы, как ты, – небрежно ответил епископ.
Он неожиданно ухватил девушку за руку и, притянув к себе, сдавил ее в сильных, грубых объятиях.
– Что вы делаете, мессир?! – шепотом воскликнула пораженная девушка, отчаянно пытаясь высвободиться. – Как вы можете?! Ваш сан, ваше положение!
– Мое положение и дает мне право забыть на время об условностях, – страстным шепотом ответил епископ, пытаясь преодолеть ее сопротивление. – Будучи епископом, я все же остаюсь мужчиной. Какой у тебя тонкий стан, Клеманс! Я даже боюсь переломить его!
– Мессир! – задыхаясь, прошептала девушка, безуспешно силясь оттолкнуть епископа. – Вы сами говорили, что чем выше положение, тем глубже падение! Если вы немедленно не оставите меня в покое, я пожалуюсь на вас матери Женевьеве. Я всем расскажу о вашем поведении, которое позорит вашу мантию и крест на вашей груди!
– Расскажешь? Правда? И кому поверят? – рассмеялся епископ, стягивая с ее плеч платье вместе с нижней сорочкой. – Тебе или мне? Будь умницей, Клеманс, и перестань упрямиться! Тогда я покажу тебе, какие радости бывают в мирской жизни. А твой грех я возьму на себя и замолю его перед Всевышним, так что ты останешься чиста!
Окончательно утратив власть над собой, он припал страстным поцелуем к шее девушки и, просунув руку под подол платья, больно стиснул ее колено.