Бурундай, находясь еще относительно далеко от цели своего похода, уже утвердился в окончательном решении на предстоящую битву и отдавал приказы своим верным тысячникам и сотникам. Одному из них он ставил такую задачу:
– Ты подведешь свою тысячу вот сюда, здесь будет овраг с кольями и капканами. В этот овраг не ходите и штурмовать его не пытайтесь. Одну сотню спешиваешь и пусть прячась за деревьями завяжут перестрелку с орысами, стоящими на другом краю оврага. Еще одну сотню спешиваешь и разбив на четверки посылаешь по снегу в обход оврага. Старшим четверок строго-настрого запрети приходить на помощь тем четверкам, которые наткнутся на орысов. Кто наткнутся пусть вступают в бой, а следующим за ними четверкам в бой не вступать, а обойти это место и идти дальше к селению. Так, я думаю, самое малое с десяток четверок сумеет пройти. Мы же здесь на дороге начнем лобовой штурм, и почти все орысы будут защищать свою деревянную стену. В это время просочившиеся в село четверки должны зажечь дома орысов.
План Бурундая был прост. Увидев за своими спинами горящее село, защитники деревянной стены, в первую очередь смерды побегут тушить свои дома, спасать семьи и ослабят оборону стены и коназу с его немногочисленной дружиной на ней никак не удержаться и этот главный рубеж будет преодолен с небольшими потерями. Бурундай не верил, что противостоящему ему коназу удалось создать войско с крепкой дисциплиной. Он сам видел в битве на льду Сити насколько непрочно такого рода наспех собранное войско, как оно подвержено возникновению паники, при которой сразу покидает поле боя.
Известие, что татары жгут погребальный костер на месте засады у Рыжей Гривы, в Киверичи принес охотник, промышлявший в тем местах малую дичь. Минуло всего полторы недели после венчаний и прошедших затем свадебных пиров. Семейная жизнь, особенно у людей не относящихся к низшим сословиям, это чаще всего жизнь в удовольствие, конечно если супруги женятся по любви. Простолюдинки, что выходили замуж в тот же день, что и Голуба, не могли ей не завидовать, не столько тому, что она выходит за потомка племенных князей, а более конкретно и приземлено. Завидовали тому, что Голубе не надо через день после свадьбы уже встать ни свет, ни заря и бежать с деревянной бадьей доить корову, потом топить печь, готовить еду… угождать свекрови и прочей мужней родне. У Голубы не было ни свекрови, ни какой другой родни со стороны мужа, она пришла в княжий дом не просто хозяйкой, она пришла госпожой, даже со своими дворовыми девками.