На мне была военная форма, которая была весьма мне к лицу. Из щуплого подростка, я преобразился в молодого человека, спортивной наружности, с темными, коротко стрижеными волосами. Я был худощавый и загорелый, с прищуренными карими глазами и сжатыми в узкую полоску губами, над которыми были тонкие усики. А в остальном, я был все тот же, дерзкий, упрямый и целеустремленный.
Кроме нас была тетка Елизавета и военврач Антон Карлович, который не ровно дышал в теткину сторону, и смотрел на нее преданными глазами спаниеля. Было еще несколько пар, но большинство народа приходили в ЗАГС зарегистрировать смерть своих близких, такова была блокадная действительность. Женщина, регистрировавшая наш брак, хмуро спросила наши фамилии и быстро заполнила свидетельство. Вручая документы, она бросила скупое: «Поздравляю». На этом торжественная часть бракосочетания закончилась.
Сухие статистические данные комитета по делам записи актов гражданского состояния, гласят, что за сорок второй год брак зарегистрировали три тысячи триста девяносто пять пар. А выговорите – война.
По дороге домой мы попали под обстрел, но все обошлось. Дома женщины организовали настоящий праздничный ужин, в меню которого входили консервы, черный хлеб и винегрет, он стал главным украшением стола. Была еще бутылка вина и спирт во фляжке. Антон еще принес и подарил Агате и Елизавете букетики живых цветов, их он выменял в Ботаническом саду на докторскую пайку.
Приглашенная Елизаветой, соседская пара, принесла патефон. Мы все танцевали под модные тогда лирические песни Козина и Виноградова. Было весело и радостно, на миг даже показалось, что нет войны, и мы никогда не расставались.
Первую брачную ночь, которую мне подарила Агата, я не смогу забыть до конца своих дней. Мы с ней были целомудренны и невинны. То что должно было произойти между нами, ни я, ни она в своей жизни еще не испытывали. Не буду вдаваться в подробности, по тому, что считаю, произошедшее между нами, должно с нами и остаться. Есть в жизни моменты, случающиеся по воле судьбы и Бога, которые должны иметь таинство происшедшего между двумя любящими сердцами, и остаться только у них в памяти.
Весь второй день мы не выходили из спальни, только к вечеру Агата сказала,
– Володя, представляешь, в начале августа открыли филармонию – .
И действительно, в августе сорок второго года вновь открылась городская филармония, где регулярно исполняли классическую музыку. Здесь во время первого блокадного концерта, девятого августа, впервые прозвучала знаменитая седьмая, «Ленинградская Героическая» симфония Дмитрия Шостаковича, ставшая музыкальным символом блокады. Её исполнил оркестр ленинградского радиокомитета под управлением Карла Элиасберга.