За нами была «глухая стена», представлявшая собой заградительные отряды войск НКВД, вооруженных автоматами и пулеметами, в то время, как наша матчасть оставляла желать лучшего. Вооружены мы были винтовками и карабинами, весь боезапас составлял не более двадцати патронов на брата. На взвод было по одному ручному пулемету. На всю роту только четыре пулемета «Максим» и три гранатомета. Еще были четыре противотанковых ружья. В довесок к боекомплекту мы получили, кто по две гранаты, а кто по две бутылки с «коктейлем Молотова».
А перед нами был матерый враг, знаменитая девятая армия вермахта. Опытнейшие бойцы, имеющие навык боевых действий по всей Европе. Боевые командиры, которые умели воевать, а не только отдавать приказы. Глубоко эшелонированная система обороны, имеющая сильную артиллерийскую поддержку и поддержку моторизированными частями. Авиация германских войск, еще имевшая в то время, достаточно сил, наносила существенный урон в наших рядах, не только физический, но и психологический.
Вот в такой обстановке, предстояло нам воевать и побеждать врага, всеми имевшимися в наличии средствами.
Еще не совсем рассвело, когда наша артиллерия начала артподготовку из всех имевшихся в наличии стволов. На фоне общего гула, выделялось завывание «Сталинских органов», так немцы называли наши «Катюши». Бойцы стали готовиться к атаке, кто молился, кто еще раз проверял оружие, кто, извините, справлял нужду. И в это время, к гулу артиллерии присоединился еще другой звук. Мы сначала не поняли, а затем, когда с неба с жутким ноющим воем посыпались бомбы, все попадали на дно окопов. Откуда взялись эти немецкие «штуки», как наша авиация проморгала налет двух десятков немецких бомбардировщиков, теперь уже все равно, поскольку бомбы сыпались с большой точностью. Бомбы, которые падали перед окопами, взрывной волной засыпали наши окопы останками наших солдат, лежащих на поле боя. Володя Петривский неистово крестился, не отрываясь глядя вверх и бормоча слова молитвы. Старик Моисеевич, еврей, записавшийся добровольцем, сошел сума. Он беспрестанно хихикал, и все протирал грязным носовым платком свои круглые, на мягких дужках очки. Сверху на него сыпались комья земли и ошметки человеческих тел, а он все сильнее протирал очки. Санитарка Клава тихо плакала, сидя на дне окопа, ей некуда было укрыться, никто не выкопал ей нишу в стенке окопа, куда можно было бы спрятаться от бомбежки. Один из зэков, прибывший с нашим эшелоном, окликнул ее,
– Сестричка, дашь, тогда пущу к себе – .
Клава заплакала еще громче, но поползла к нему. Тот без тени смущения овладел ею. Да, были и такие отморозки. Но прожил этот зэк не долго. Когда пошли в атаку, Виталик, который наблюдал эту сцену, пробегая мимо этого отморозка, как бы невзначай, воткнул ему под лопатку штык и отправил его в небесную канцелярию для получения пропуска. Надеюсь в ад.