– Ну и где он теперь?
Она пожала плечами:
– Не знаю, может быть, в Австрии. Если ещё жив.
Разумовский ошеломленно посмотрел на неё:
– У меня нет слов.
– Вот и хорошо, – рассудительно отозвалась Соня. – Значит, есть надежда, что уж теперь-то я смогу уснуть.
И, не обращая внимания на его разочарованное лицо, опять легла в постель.
– Завтра, – пробормотала она, засыпая, – все разговоры завтра!
Разумовскому ничего не оставалось, как удалиться. Причем, уходя, он таки разбудил Мари, которая проводила его удивленным взглядом. Хотя этого Леонид не заметил.
Утро опять началось с шума и грохота. Опять мебель носили, передвигали. Соня, проснувшись, ещё некоторое время пыталась подремать, но тут к ней заглянула Мари и предложила:
– Ваше сиятельство, раз вы уже все равно не спите, давайте я помогу вам одеться, и вы выйдете, чтобы посмотреть… Они меня не слушают. Мсье Шастейль привез такую ужасную ткань для портьер, что комната будет напоминать… публичный дом!
– А ты знаешь, что это такое?
Соня потянулась в кровати, подставляя себя заботливым рукам служанки.
– Знаю, приходилось видеть, – скупо проговорила Мари; в голосе её прозвучала обида: госпожа напоминала ей о не самых светлых моментах жизни.
Соня вовсе не думала о чём-то напоминать нарочно. Но ведь и в самом деле совсем недавно Мари была подручной Флоримона де Баррас – потомственный аристократ занимался тем, что похищал юных девушек и продавал их в публичные дома не только Франции, но и за её пределы…
Ещё один штрих в рассуждения Разумовского о подлинных и неподлинных аристократах.
– Послушай, – Соня подставила было руки под струю воды – Мари поливала ей из кувшина, – а откуда у Жана деньги? У нас благодаря щедрости командора де Мулена было немного золота, но хорошо бы его хватило на покупку еды до того, как придут подводы с бревнами. Неужели он занял деньги у Пабло Риччи? Да с ним мы и так не враз расплатимся.
– Не знаю, – пожала плечами Мари, – он ничего мне не говорил.
– Ну хорошо, – Соня промокнула лицо какой-то белой тряпицей, – я сама разберусь, что откуда берется.
– Мадемуазель Софи, из дома сеньора Пабло нам прислали свежее молоко и хлеб – можно позавтракать. А потом я хочу попросить вашего позволения сходить на рынок. Что же, мы так и будем всё время сидеть на шее доброго сеньора?
– Я и сама догадалась, – нахмурилась Соня, – могла бы и не упрекать меня в неблагодарности.
– Упрекать? – пролепетала испуганная Мари. – Да разве бы я посмела?
– Ладно, я шучу.
– Умоляю, ваше сиятельство, не шутите так!
Губы у Мари дрогнули. Соня вздохнула.