– Хым, – хмыкнул Туллий Лициний Келсий, не находясь, чем возразить. – Ну, не мне решать.
И командир римлян кивнул на брыластого. А тот, от внезапно обрушившегося на него любопытства главных действующих лиц и сотен окружающих статистов, растерялся. Потому Галлус лишь прогундосил то, что ранее уже озвучил Келсий:
– Хочу – выпущу ей кишки, а хочу – сделаю из неё лупу…
– Ну ты, губошлёп, хоти быстрее уже! Мы-то в простое! – под сальный гогот римской солдатни выкрикнул кто-то из похабников.
Иса, находясь вблизи от пленницы, видел, что ей очень плохо: ноги её согнулись в коленях, тело сотрясала мелкая дрожь. В иной обстановке юноша устроил бы этой поганой казарменной римской сволочи образцовую нравственную выволочку. Но сейчас приходилось претерпеть эти унижения ради спасения несчастной.
– Возьми, – сказал нежданный заступник, достав из-за пояса фоллис79 со всеми своими накоплениями и протянув его Галлусу.
– Х-хо! – вошёл во вкус губошлёп, высыпав монеты на ладонь. – Мало. Мой трофей дороже.
– Сколько же ты хочешь?
– Втрое.
– Втрое?! – лишь на миг впал в замешательство Иса.
– Втрое!
– Что ж, ты сам назвал цену, – спокойно и твёрдо ответил юноша, не глядя на брыластое ничтожество, но обозревая
согнанный на площадь народ.
– Да, – подтвердил Галлус, довольный собой.
– Люди добрые! – громко обратился трибун из Арета к присутствующим. – Сделаем сообща богоугодное дело – спасем сиротку!
Краткое, но ёмкое обращение к простому люду Иса сделал на вульгарной латыни, на койнэ, а также на иллирийском диалекте, с которым был знаком от Бато. И пошёл к обществу с протянутой рукой.
Первые три медных лепты вместе с глиняной чашей юноше протянула пожилая женщина, тихо пробормотав: «Из рук в руки деньги не дают – всю жизнь с протянутой рукой ходить будешь». А дальше поток медных монет от бедного люда пролился в чашу и быстро заполнил её. Особенно приятным было то, что в числе подающих мелькнула и громадная десница Бато, отсыпав изрядную толику металла.
Когда Иса передавал народный сбор губошлёпу, то случайно уловил одобрительный взгляд Туллия Лициния Келсия. А тот, поняв это, деланно нахмурился и подал команду отряду: «Концерт окончен! Вперёд!»
Губастый легионер отпустил руку пленницы, которая держалась из последних сил, и она, теряя сознание, упала бы на землю, если бы её не подхватил Иса.
2
Так их стал трое. Сам ход событий сложился таким образом, что новенькая влилась в их маленькую семью непреодолимо, как фатум. И даже у Бато не возникло сомнений, что могло быть по-другому.
В процессе оказания первой помощи спасённой, когда её выводили из обморочного состояния, Иса сказал лекарю на арамейском: «Прости меня, Бато! Не сдержался я…». Тот, вытирая лицо девушки смоченным льняным бинтом, неожиданно покаялся: «Это ты прости меня, Иса! Не ты, но я должен был быть на твоём месте…Какой смысл в победе над Римом, если это не ради людей?»