– Да брось ты этот чертёж! Таня (Андрей) за тебя закончит. Кому нужна эта показная спешка? Начальство жаба душит, что ты будешь получать больше их, вот и хотят отравить последние дни работой! Ты разузнай, не нужны ли им ещё умные, знающие архитекторы?
И Евгения вынуждена не то, чтобы обещать работу, а соглашаться узнать, сообщить, посодействовать.
К концу недели коллектив созревает настолько, что провожают её на новое место работы, как почетного пенсионера на заслуженный отдых, со всеми положенными юбиляру славословиями и с соответствующим столом. Тут ей помогает Виталий, после настоящей битвы самолюбий согласившийся, чтобы Евгения оплатила все сама, хотя бы по оптовой цене.
Вообще, её новый ухажер – поклонник? жених? – проявляет удивительные терпение и заботу. Он регулярно возит её с работы домой, ничего не требует, не дает волю рукам – ждёт, пока она созреет сама.
В пятницу, несмотря на её возражения, он всё же дожидается окончания её прощания с родным коллективом, безропотно отвозит домой и Надю – теперь она всегда торопится; Вовик живёт в их с матерью квартире и не любит, когда она задерживается. Одним из условий его развода с женой было именно это: квартира со всем имуществом должна остаться ей с дочерью.
– Однако, Надежда не очень похожа на счастливую новобрачную, – замечает Виталий, когда они остаются в машине одни.
Евгения вздыхает: что поделаешь, пример подруги как раз из разряда тех, когда предвкушение счастья ещё не означает, что при достижении цели ты его обретаешь. И погоны летчика, подполковника, так заманчиво блестящие издалека, вблизи оказываются обычными аксессуарами обычного мужика.
– Ты не обидишься, если сегодня я не приглашу тебя к себе? – осторожно спрашивает она. То ли усталость, то ли алкоголь, то ли то и другое превратили меня в нечто аморфное…
– Конечно-конечно, – сразу откликается он, – Но, может, завтра вечером мы куда-нибудь сходим?
– Давай в театр, – предлагает Евгения. – Я сто лет не была в оперетте.
Она оживляется, забыв, как только что умирала от усталости – видимо сообщение о её аморфности сильно преувеличено!
Подтверждение этому предположению она получает, едва переступив порог квартиры. Могучее средство общения – телефон – сразу взбадривает её своим настроением треньканьем.
Сама не зная, почему, она медлит брать трубку и недаром! Из неё вырывается насмешливый голос Толяна.
– Жека, привет! Счастлив сообщить: я – дома, в родном городе, у твоего подъезда… А что за мужик на вольве тебя подвозил? Новый ухажер? Лопухина, ты – страшная женщина! Я же замучаюсь отбиваться от твоих поклонников!