— Не потеряй только. Проблем не оберешься.
Проблемы кому нужны? Так я научился крепко хранить документы. Бдительность и еще раз бдительность!
* * *
Но Тьма, невидимо-неслышимо, сгущалась. На выпускном курсе наступила свадебная пора. Свадьбы начинались в ресторанах, продолжались в домах и на квартирах. Плюс промежуточные застолья малыми и большими отрядами. Без пятисот миллилитров на человека за стол не садились. Пользуясь привилегированным положением, после таких ночей я отсыпался в казарме.
Закончилось и странное состояние — сержант без отделения. Как-то само собой… Расстроило одно — потеря надбавки за звание. Пришлось усилить практику разгрузки ночами вагонов на железнодорожной станции. Отряд после отбоя переодевается в спортивную форму и преодолевает бетонный институтский забор. Уголь россыпью, цемент и соль в мешках, ящики мороженой рыбы… Пашу за двоих, а потому после трудовых ночей считаю вправе отоспаться. Ротный меня в такие часы «не замечает».
«Великолепная десятка» теряет единство. Внутри действует имперская установка на достижение личного превосходства. Даже секретарь Резерва Шепель, умеющий не задевать острых углов, не избежал неприятностей. Друзья-земляки, Скирда и Чика, поочередно постарались начистить ему физиономию. Не удалось, но накал зависти-злости не пригас. Я в позиции наблюдателя, пытаюсь выявить скрытые пружины… Зависть сама по себе бесцветна и безвкусна. Наполняется в зависимости от стремлений: поднять себя на уровень превосходящего тебя в чем-то или принизить его до своего ущербного положения. Второй путь приводит к ненависти и попыткам унизить интеллектуально либо физически. Завидующий всегда слабее объекта зависти, вот и консолидируется с подобными.
* * *
Мне так и не удалось с кем-либо сблизиться. Вижу на военизированных лбах красную пентаграмму, — печать моего врага. А выдержки все меньше. Взвод пережил несколько командиров. Замом остается несгибаемый сержант, поступивший из войск, самый старый из нас. «Железный Клоп», — так прозвал его народ. Меня железистость Клопа не беспокоила. Личность странно-загадочная, я никак не мог понять, куда его причислить, в какой отряд. В бритве не нуждается, на лице ничего не растет. Счастье его складывается из простых вещей: строгое следование букве устава, вымученная четверка и хороший кусок колбасы. Палку вареной может сожрать за один прием! Многие слова он выговаривает так, будто никогда не видел их в написанном варианте. Представляется: «Шишант…», далее фамилия. Шишант означает старший сержант. За все годы у меня с ним не было и малейшего противоречия. Мое отсутствие на зарядках, строевой подготовке, общих построениях, в караулах и на полигонах, а часто на учебных занятиях считается естественным. Мы с Шишантом живем в разных, непересекающихся плоскостях-измерениях.