Но невозможное, случается, становится возможным, переходя в унылую действительность. Плоскости пересеклись. Что могло обернуться для меня минимум крахом военной карьеры. А к последнему курсу я все-таки сжился с перспективой вечной службы Империи.
Накануне великого государственного праздника я вернулся из города заполночь в сильном подпитии. Народ готовится к утреннему параду и планирует графики праздничных дней. За ними — последняя осенне-зимняя сессия. В роте атмосфера нервного возбуждения, каждый видит себя состоявшимся, успешным командиром взвода, роты и так далее. И надо же нам столкнуться лицом к лицу! Он посоветовал лечь спать, я в ответ посоветовал мне не советовать. Кончилось короткой разборкой.
В течение ночи Шишант ухитрился доложить о происшествии ротному. Отцу родному… Тот прибыл на утреннее построение «на взводе». И первым делом перед строем объявил мне пять суток ареста за «расстегнутый подворотничок». После чего исчез на несколько дней, оставив за себя Серафимыча. Настроение мое упало до уровня плинтуса. И, конечно, не додумался, что ротный основательно взвесил возможные последствия моего поступка и свою реакцию. Он меня спасал, а не наказывал. Курсант военного института, а особенно выпускник, не мог находиться под арестом. Такого не бывает, в истории не случалось. Но я и этого не знал.
Цвета мира исчезли, радуга помрачнела. Цвет сгущенной крови проник на ее алый край и распространялся на другие цвета. На таком тревожном фоне зрела обида на «отца родного», единственного в роте носителя белой кости и голубой крови. В дурном настроении сходил на парад. Обилие багровых пентаграмм и полотнищ на улицах и главной городской площади усилило дискомфорт.
Имена-названия не случайны. От Саши пошла привычка задумываться над смыслом слов. Военный парад на главной площади сменился гражданской демонстрацией. Демон-страцией! То есть — шествием демона по улицам. Шествие закончилось, демон освободился от текущей нагрузки, и куда ему деваться? Демоны не лентяи, без работы не сидят. А я потерял бдительность. И, возвратившись в казарму, настроился на худшее.
Но странно: в роте обычная суета, на меня никто внимания не обращает. По плану вечером я в кругу «великолепной десятки». Но Нечто вгрызлось в мое отравленное эго. Не знал я еще одной важной детали — ротный приказал Серафимычу не сажать меня. Арест — формальность, призванная остудить мстительную натуру Шишанта. А Серафимыч помнит мои портянки, погоны и многое другое. Демоны закружились над нами обоими.
Неопределенность, основанная на невежестве, не продолжается долго и приводит к реактивной глупости. Я вошел в канцелярию и заявил: