— Сила? — Ефремов бросил взгляд на Нура. — Она в добром здравии и верном слове, Хозяйка Сказки. У тебя ведь не будет злых сказок?
— Злых сказок не бывает, — отвечала Кея, лицо её запунцовело, так ей нравился разговор с Ефремовым, — В одной книге на Ананде я прочитала, что если добрые люди покинут этот мир, мир исчезнет. Это так? И что останется, если мир исчезнет?
Ефремов посмотрел снова на Нура, опять на Кею и признался:
— Я не знаю, как просто ответить тебе. Давай спросим у знающих.
Но о злых сказках в экипаже никто ничего не знал. Но каждый достаточно знает о злой действительности. О Яви, в которой безумствует Тантра.
Люди привыкли доверять тому, что можно потрогать. Как-то ощутить. Коридоры домой закрыты для этих людей. Что выбрать? Корабль, созданный из Нура? Или сконструированный фаэтами либо людьми звездолёт из старого металла? Выбор очевиден. Несмотря на риски. А Белая Птица Роух — был ли он наяву?
На Дахмау ведёт другая дверь, серая и не светящаяся. Какая путаница среди миров, которых и не сосчитать! Решение принято, отчего же общая растерянность перед входом-выходом?
Демьян завидует Ефремову, остающемуся на обжитой твердой земле. Пусть и не на Земле. Но всё же…
«В чём твоя сила, Нур?» — прозвучал через Вселенную вопрос.
И в который раз он затруднился с ответом.
«О, Роух! Ты предложил всем вернуться туда, куда они хотят. В любое место и время. Но тайное желание всех — Ард Ману. Что же мешает этому желанию? Какой-то искусственный долг перед прежним миром. В котором они никому не нужны. Ефремов — самое сложное для меня. Но он сам решил. Соединил земную мечту о семье с Предназначением. Как получится?».
* * *
Ефремов нашёл возможность попрощаться с Нуром наедине.
— Я благодарен тебе, светлый айл… Через тебя пришла ко мне возможность нового выбора. Надеюсь, в этой жизни я буду правее.
Глаза его повлажнели. Он протянул руку, коснулся радужной ауры у плеча Нура. И, легко улыбнувшись сквозь слёзы, сказал:
— Уверен, книга о нашем путешествии будет написана. И я знаю, кто это сделает. Или сделал…
Нур, позволив проявиться в себе земному началу, удивился прозорливости друга. Но рано признаваться. Слова воплощаются. А написанные — внедряются. И сказал не как айл, а как землянин:
— Я понял, Иван… Но у меня нет знания об этом. И в Ананде не было той книги.
Ефремов улыбнулся с хитринкой, что позволял себе редко:
— О, Роух может такое, что и не приснится никому. Даже айлам. А в его библиотеке есть тайное хранилище. Там и сокрытое прошлое, и свершившееся настоящее…
* * *
Плато ничуть не изменилось. Та же непроницаемая дикая ночь. Зрение гайян мало что прибавляет. И спрятанные в напряженной тьме человеческие кости, и обездвиженные пустые звездолёты.