– Сиди уж, герой, – осадил его Трифон, самый старший и солидный в отряде. Бойцы его называли уважительно «дядей», и дядя этот не раз одним словом прекращал разногласия. Иногда Краснов ему даже завидовал. – И правда, нашли разговор. Давайте уж лучше про баб…
Бойцы одобрительно загудели, и только уязвленный Мишаня зло обронил Цыкунову:
– Видал я, как ты днем до ветру ходил… Часа два тебя не было. Поди, бегал с монахом прощаться?
Тот не ответил. Солдаты уже все внимание обратили к балагуру Петрухе. И только Краснов призадумался ненадолго.
– Мишаня болтать не станет… Интересно, куда этого аспида черти носили? Надо проверить, человек не надежный…
***
Андрей и Света прогостили у Полины Андреевны часа три, не меньше. Перебрали клубнику, помогли пристроить на плиту таз с вареньем. Потом хозяйка заварила чайку. Светлана развязала свой рюкзачок, и на столе появились ее «пирожок и горшочек масла» – подарки из города, которые, впрочем, сейчас можно было купить и в селе. Однако, как позже объяснила она, с пустыми руками являться к Полине Андреевне было бы неудобно: без чая она все равно никогда не отпустит. А быть халявщицей не хотелось.
За столом беседа продолжилась, однако ничего нового так и не принесла. Не только крест бесследно утерян, но и где похоронен отец Иоанн – неизвестно. Правда, появилась некая Маша Сухова, даже Мария Ильинична, но если она осела здесь, рядом, в городе, и жива до сих пор, найти ее через столько лет по девичьей фамилии будет немыслимо. Разве что краевед Евгений Васильевич пособит… Только что это даст, кроме, быть может, рассказа о смерти отшельника? Ну, и то дело.
Андрей было немного расстроился, но скоро настроенье вернулось. Они со Светланой вышли из Сосновки и шагали теперь по лесной дороге, под зеленою тенью ветвей, среди птичьего щебета. До развалин монастыря было с полчаса ходу, прогулка обещала быть приятной и легкой. Тема истории была на время оставлена, разговор шел о всякой всячине.
Поляна, на которой стоял монастырь, появилась возле дороги внезапно. Вот только что кругом теснились деревья, и вдруг – словно отдернули штору: открытое ровное место, заросшее высокой травой. За много десятков лет поляна так и не скрылась под натиском леса. Видно, не наобум выбиралось место для стройки.
Посреди поляны торчали кирпичные стены церквушки, заваленные грудами щебня и окруженные крапивою в человеческий рост. Именно стены – крыша давно провалилась, внизу валялись лишь остатки сгнивших стропил. Монастырь был невелик, небогат, каменной была только церковь, и от всех прочих построек теперь оставались лишь холмики. То же, казалось, ждало в скором времени и остатки церквушки.