В мои мысли ворвался его голос.
– Рафик встретил тебя, как родную. Часто здесь бываешь?
Пожала плечами и, не краснея, соврала:
– Бываю, время от времени. Он милый и гостеприимный и его друзья тоже, – с последними словами добавила в голос сладости. С удовольствием наблюдала, как желваки у него заходили туда-сюда. Наверное, если не был пьян и на взводе, то не поверил бы ни сладости, ни словам.
– Жизнь у тебя смотрю, поменялась. Новая квартира, новые друзья-товарищи. Может, и работу скоро поменяешь. Более прибыльную найдешь?
– Возможно. С квартирой и в правду повезло, – все внутренности обожгло, как кислотой, от обиды и незаслуженного, хоть бы и завуалированного, обвинения.
– Любовничек постарался?
– Двоюродная тетка постаралась – умерла вовремя. Постаралась, молодец. И отписала мне свою квартиру. Вот и вся моя удача, – бросила со злостью.
В глазах у него промелькнуло сожаление. Уголек немного потух и лицо расслабилось.
– Извини…
– Ничего. Ты же не знал. А думать плохое всегда проще.
И все же отвела взгляд, захотелось глотка свободы.
Он передвинул руку с моего плеча на затылок и легонько начал гладить, успокаивая этим движением обоих. Прижался лбом к моему лбу.
– Ты же не была здесь ни разу с того вечера?
Помотала головой.
– Нет, не была.
Тихий смех, нежный поцелуй в висок.
– Ах, Рафик! Кинорежиссер человеческих судеб. Молодчина.
– Это точно.
– Надо будет поблагодарить его, что не дал сделать глупость.
– Думаю, он поступил так, не ради твоих благодарностей. А потому, что ты ему симпатичен.
– Почему-то. Не знаю, правда, чем он руководствуется. Говорит – чутье на людей.
– Очень даже возможно.
– Знаешь, я зверски устал. Поехали отсюда?
– Поехали.
Мы за пару минут попрощались со всеми, почти не размыкая объятий, уехали на такси. Радушный хозяин заведения снабдил нас двумя пакетами всяких яств, лукаво и добродушно улыбаясь, будто знал все тайны мироздания и передал немного нам глупым. Девушки проводили недоуменным взглядом его и испепеляющим мою персону, на что было абсолютно наплевать.
Я чувствовала в нем надлом. В прошлый раз была подавленность. А сейчас какое-то внутреннее измождение. Словно еще немного этого показного веселья и заводик кончится.
Пока за окном такси мелькали фонари, приглушенные картинки улиц, украдкой поглядывала на него, осторожно сжимая ладонь. Опять новая стрижка, очень короткая, ежик. Но появилась небольшая бородка. Резко выпирающие скулы, круги под глазами. Где был? Где скитался? Чем занимался? Вопросы, которые, как всегда, останутся без ответов.
Только дверь в квартиру открылась, Голландец кинул сумки, возмущенно звякнула бутылка, и резко притянул к себе. Набросился, как голодный волк. Вжимал в стенку, кусался, так, что заболели губы. Не давая при этом мне проявить активность. И, когда верхняя одежда отлетела в сторону, одной рукой зафиксировал оба мои запястья над головой, а свободной полез под платье.