Мама в костюме, значит, уезжает на работу. Значит, мне можно еще часок поспать. Но почему она меня будит? Я сажусь на кровати и протираю глаза. Смотрю на маму. И вдруг вижу, что в ее глазах блестят слезы.
– Что? Что случилось? – спросила я, скидывая остатки сна.
– Давай, милая, вставай, причесывайся, только очень быстро, – попросила мама. Ее голос звучал так, будто она чувствовала вину.
– Что происходит? – я спустила ноги с кровати, нащупала ими тапочки.
– За тобой пришли, – сообщила мама, и я услышала в ее голосе слезы, что случалось очень, очень редко. – Давай же, милая, доченька, ты должна поторопиться!
Я ощутила, как холодные щупальца страха проникают в грудную клетку, и спросила:
– Кто за мной пришел? – голос как будто не мой.
– Полиция, милая, – выдохнула мама. – Давай же, одевайся, доченька.
Я разозлилась. Да чего она все, как попугай, повторяет эти «милая» и «доченька»?! Забыла, как меня зовут? И чего плачет и никак не объяснит, что, черт возьми, происходит?!
– Полиция хочет тебя допросить, – прошептала мама, пока я в ярости натягивала джинсы и драла волосы расческой. – На счет одного случая… Но ты ведь не совершала ничего ужасного, да, милая?
Опять она со своей «милой»! Я надела рубашку, застегнулась как попало, заправила ее в джинсы. Примерно представляю. Рыжкова! Я знаю – это Рыжкова! Наговорила вчера завучу чего попало, потом директрисе небылиц наплела… Не удивлюсь, если она специально сломала себе руку, чтобы потом обвинить в этом меня. Ладно, окей, но почему в такую рань? Полицейские разве не должны явиться в школу и оттуда меня забрать?
– А позавтракать мне не дадут? – почти с вызовом обратилась я к маме.
– Позавтракаем в кафе, после допроса, – прошептала мама.
Допроса? Меня еще допрашивать будут? Вот это Рыжкова, вот это уровень! Может, связями в полиции обзавелась?
В гостиной нашего дома сидело двое хмурых полицейских в серой форме. Перед ними стоял кофе, но они не притронулись к нему. Когда мы с мамой спустились, они поднялись, окружили нас и повели прочь из дома.
Один из полицейских сел за руль служебной машины с мигалками, второй остался в нашем дворе. Что за показуха? И почему нас везут в участок, будто я какая-то преступница? И почему один из них остался там, в незапертом доме?
Нас привезли в участок, и полицейский вцепился мне в локоть. Не будь его хватка так крепка, можно было бы представить, что мы на романтической прогулке. Но нет – полицейский с мордой кирпичом затащил меня в здание, провел по коридорам и усадил в какой-то комнатке. Судя по многочисленным мебели и журналам, это была комната ожидания. У меня отобрали телефон и рюкзак. Маму в это время отделили от меня и повели куда-то в другое место.