— Ну, сдохнуть — это каждая дурочка сможет. Ты просто цены себе не знаешь. А у него небось прикопано. Сундучков. Или в швейцарских банках. Они, Лиз, все в швейцарских банках держут.
Я не выдерживаю и начинаю ржать, приобнимая ее за грузные теплые плечи:
— Гашка, как же я тебя люблю.
— Да подожди ты лизаться. Слушай, может, автомобиль твой на продажу через московскую милицию сыскать можно? Номер-то известный. Да и он лялячка такая. Редкий…
— Можно. Только они машины по сто лет ищут. Черт его знает, может быть, у нее с девочкой что-то стряслось, или с самой. У нее, знаешь, с мужем тоже очень «не очень»…
Наша тревога по Людмиле имеет свое продолжение.
Едва выбравшись из больницы, старец отправляется в свой сарайчик шиномонтажа. Тот, что на трассе.
Максимыч, в летнем костюмчике, сидит у вагончика мастерской за деловым столиком под уличным зонтом. Неподалеку стоит здоровенный самосвал с песком. Старший «дорожник» в оранжевом жилете на голое тело и каске, покуривая, стоит перед Максимычем. Младший по-зэковски присел на корточки неподалеку.
— Ты не крути со мной, Фрол, — тяжело и негромко цедит старшой. — Я тебе большое одолжение сделал. Только по старой памяти. Ты ведь тоже меня выручал.
— Так-то оно так… только что-то не так. Ты уверен, что это та самая машина была?
— Я не ошибаюсь. «Фиат-палио»… Желтый… Номер 013 АР. Все как ты сказал. Машина была, баба за баранкой тоже была. Молодая. Все как ты сказал.
— Вы там… из бардачка… документики какие-нибудь… не прихватили? Глебушка?
— Ты что? Очумел? Стану я еще по бардачкам шарить. Ни пылинки не прихватили. Как положено. Чтобы не наследить. Я знак дорожный выставил, посигналил фонарем, что, мол, объезд. Она тормознула, стекло опустила… спросить. Я ей ствол под ухо. Ну, и в мою яму.
— Там глубоко?
— Так который год из Волги песок сосем. Метров тридцать будет, не меньше…
— Мырнуть бы…
— Это ты сам «мыряй». Тачка была? Была. Баба была? Была. Все сделано? Все сделано. Так что давай телись. А то я ведь не посмотрю, что ты коронованный, Шило. Ты меня знаешь. Я сам по себе. Плати! Не задаром же…
— Не заносись. Обижусь…
Старец, опираясь на клюку, нехотя убредает в мастерскую. Парень, озираясь, шепчет:
— Пап, там же еще малявка была…
— Сиди. И помалкивай…
Глава одиннадцатая
МАННА НЕБЕСНАЯ
Среди ночи в темени кабинета меня расталкивает Гаша, глаза квадратные, рубашка до пят, в руках фонарик, волосья дыбом.
— Да проснись ты, Лизка. Проснись. Тсс…
— Что такое? Что такое?
— Да тише ты. Слышишь?
— Чего — «слышишь», Гаш?
— Я даже свет не включила. Сначала вроде бы шур-шур. Вроде к кому-то рядом машина подъехала. Ну подъехала и черт с ней. Может, Остолоповым рыбку браконьеры привезли. Только глаза закрыла. И чую… ходит кто-то… под домом. Шу-шу-шу… да бу-бу-бу…