— Касаткина… Люда… Людмила Ивановна…
— Вот видите… Я даже фамилию забыла… Люда так Люда, Маша так Маша. Все на доверии… Сегодня поселились, завтра в Москву уехали. У ребенка был приступ астмы…
Элга оборачивается:
— Я, конечно, при этом не присутствовала, но вы уверены, Лиз, что приступ действительно был? И не имела место успешная имитация? Автомобиль имеет ценность…
Этот самый Касаткин белеет от бешенства:
— Послушайте, вы… Как вы смеете? Даже подумать о таком…
— А что это вы здесь голос повышаете? Мы в своем доме. И в конце концов это я оказала вашему семейству нормальную человеческую услугу, а не наоборот!
— Да заплачу я вам за вашу поганую тачку!
— Да при чем тут это? Судя по тому, что ваша Люда успела про ваши фокусы рассказать, я бы тоже от такого на край света рванула!
— Какого — такого?
— Давайте не будем… как вас? Касаткин? Это ваши семейные делишки. Вот вы в них и разбирайтесь… Без меня… Все! Я есть хочу. Больше мне вам сказать нечего.
— Вы не уйдете, пока я не узнаю всего, что мне нужно.
Я пикнуть не успела — будто на каменную стенку наткнулась. Он отправил меня на диван легоньким толчком в плечи.
— Ну, знаете! Еще и такого мне не хватало. Уберите свои кувалды. Пустите!
Вскочив, таким же толчком в его плечищи я пытаюсь сдвинуть его с дороги. Касаткин обхватывает меня плотнее. И я вдруг притихаю:
— Пустите, пожалуйста. Вы делаете мне больно…
— Я не хотел… Простите…
Тут вползает Гаша, волоча чемодан и рюкзак с ластами для плавания.
— Нашла я ихнее барахлишко, Лизавета. На чердак закинула… Которое они впопыхах бросили. Оно?
Касаткин торопливо расстегивает рюкзак, заглядывает в него, вываливает из сумки детскую одежду, среди которой выделяется ярко-алая бейсболка.
— Да, это их вещи… Дочка бейсболочку просила… Красненькую… Вот я и привез… красненькую. Это она… красненькая. Я из Африки привез…
— С Лимпопо, что ли? — не сдерживаюсь я. — Где наши спецы по бананам с мулаточками на воле отрываются?
— Да послушайте, вы! Чем я вас-то обидел?
Агриппина Ивановна вперяется в потолок и барабанит заученно:
— Машина была номер 013 АР, цвет такой… рыжий… оранжевый. С самой Италии… называется «фиат», еще прямо как новенький. Колесики как галошки такие, черненькие. Скрипит как седло… новое. Все окошки от солнца темные, а на красном фонарике на заду трещинка. А сколько ему цена будет в валюте, не знаю. Ты сколько платила, Лизавета?
— Агриппина Ивановна, ну хоть ты не лезь.
— Я заберу это…
— Пожалуйста.
Касаткин аккуратно и неспешно складывает вещи в сумку. И эта аккуратность и заботливая неспешность заставляют меня внимательнее присмотреться к этому типу. Тут влезает явно из кухни жующий Серега: