— Какой еще сатир, Сеня?
— Это уже не имеет значения. Здесь для меня все больше не имеет никакого значения.
— Ну и зачем ты гнал меня сюда?
— Не знаю. Поехали!
— Да будет тебе. Ну давай-ка. Хлебни кофейку — и к ней.
— Я не в форме.
— Да она тебя во всех формах видела!
— Нет!
— А по-моему, ты просто струхнул. Боишься услышать от нее «никогда».
— Едем!
— Куда? Протри зенки: дорога занята.
Туманский оборачивается и видит, что по совершенно безлюдной по рассветному утру площади протекает мимо памятника Ленину здоровенное стадо коров, которых гонит пастух на лошади.
— Что это? — тупо взирает Сим-Сим.
— Коровки.
— На бойню?
— На луга… За молочком, Сеня. Для всего трудового народа. Еще держат… В слободках…
Семен Семеныч злорадно хохочет:
— Вот! Вот ее настоящее место! В навозе! Среди коров! И — под сенью Ильича!
Туманский дурашливо салютует памятнику по-пионерски. Чичерюкин отворяет заднюю дверцу и отправляет его отсыпаться на сиденье. Хочет сесть за баранку, но оборачивается на невнятный шум скандала. Это распатланная по-утреннему Горохова поодаль сдирает с тумбы листовки с моим фейсом и топчет их, что-то вопя Зиновию, что стоит у своей «тойоты», поеживаясь от утренней свежести. Зиновий нехотя начинает собирать листовки, кое-где белеющие на площади, из тех, что мы разбросали, возвращаясь со станции.
Кузьма, приглядевшись, поднимает из-под колеса листовку, разглаживает ее и озадаченно рассматривает мой портрет.
Самое идиотское в этом приезде Туманского было то, что он впервые всерьез напугал и заставил пошевеливаться Максимыча. То есть Щеколдина-деда. По известной пословице «Пуганая ворона куста боится». Конечно, на ворону Фрол Максимыч похож не был. Он был похож на потертого филина. Возможно, в нем было нечто даже от Змея Горыныча, что начинала различать даже я.
Но из этой дурацкой истории с Туманским для меня проистекли самые крупные неприятности…
Для майора Лыкова тоже.
С утра дед со своей клюкой уже в отделении у Сереги, то есть у Сергея Петровича.
Непроспавшийся Лыков дует квас из холодильника. Реанимируется. Максимыч не без интереса разглядывает плакат «Их разыскивает милиция» над майорским столом.
…— Кваску хошь, Максимыч?
— Не хошь, Серега, не хошь.
— Напрасно. С хреном… я им в жару только и оттягиваюсь. Я в области на инструктаже был. Там один из наших в Штатах побывал… по обмену. И ты представляешь, там у них на каждого шерифа — кондиционер с поддувом…
— Ты мне кондиционерами мозги не засирай, шериф. Мне достоверно доложено — приезжал этой ночью к своей сучке с Москвы сам Туманский.