— Кому надо?
— Думаешь, из-за чего весь этот шухер в нашем занюханном Сомове? Мне Юлий Леонидыч по секрету сказал. У нас тут не просто так. А как бы образцово-показательные демократические учения на всю страну!
— Это хорошо. Значит, и обделается наша королева тоже на всю страну! — хохочет Ирка.
В дверь звонят. Зиновий отворяет дверь на лестничную площадку, смотрит недоуменно — на площадке топчутся какие-то бритые наголо сопляки.
Ирка тут же отстраняет Зиновия и вталкивает его в квартиру.
— Это ко мне!
— Что им надо?
— Отвали, Зиновий.
И когда Щеколдин молча уходит, озирает этих придурков.
— Есть дело, пацаны… Денежное…
Наутро мы с Лохматиком отбываем первой электричкой шесть двадцать в столицу. На улице дождь, и в вагоне воняет мокрой одеждой, прелой листвой и табачищем.
Сомовские арбайтеры и мелкие бизнесмены, прущие в столицу, тут же устраиваются досыпать свое. Мы втискиваемся к окну, по которому косо и беззвучно хлещут струи, начинаем разбираться в своих наметках. Под коленкой я держу туго набитую спортсумку, запихала туда все, до копеечки, из того, что настригла со вчерашнего публичного торжища.
Губернатор мой где-то шляется по своим Китаям, помощник сказал, что служебная командировка у него не просто так, а в делегации и им еще ехать в какие-то свободные зоны на юге.
Только теперь я и без всяких Лазаревых обойдусь.
Пусть ему всякие китайки свои узкие глазки строют.
И не вспомнил про меня ни разу. Не икнулось ему там.
Как говорится — и не очень хотелось…
— Черт. В Москве бы дождя не было, — беспокоится Лохматик.
— Слушай сюда. Переговоры с этими бандитами. Ну, ансамблем попсовым… от которого молодежь писает… я беру на себя.
— Они без аванса не приедут.
— Должно хватить. На тебе — визит к бронекатернику. Ну, этому ветерану, который адмирал. Он же наш земляк… Воевал на Волге… Щеколдиниха его фактически из города выжила. Наши стариканы, которые еще живые, нам за него свечку поставят…
— Это понятно. Дальше что?
— Да тут у меня шестнадцать матерей-одиночек с первоклашками. Вот бы к первому сентября — детворе ранцы из «Детского мира», а? С картинками. И тетрадок там, фломастеров… Только это же как бы подкуп будет?
— Подкуп — это когда по подворотням их команда алкашам чекушки с Зюнькиным профилем раздает. А у нас — благородный жест.
— Думаешь? Растяжку уличную заказать, как у Зюньки. Хоть одну… Чтобы не выпендривался. Только они дорогие, жуть… Главное — компьютер. Принтер лазерный бы… Ксерокс помощней… И вот тут еще. Посмотри сам. Хоть что-то можем вычеркнуть?
Мы склоняемся над блокнотами, я краем уха слышу, как лязгает тамбурная дверь, кто-то бежит по проходу, бухая тяжелыми ботинками, мне лупят по башке сзади чем-то тяжелым, тут же глаза заливает каким-то шипучим спреем, который больно слепит, словно в зрачки втыкают гвозди, и я, заорав, с трудом различаю два расплывающихся силуэта в черных спецназовских намордниках, которые исчезают за следующей дверью, перебросив друг дружке мою сумку, выдернутую из-под коленок.