— Это Хватающий Зверь, — сказал Хагбарт, понизив голос, так как до пирса оставалось всего пятьдесят ярдов.
— Короля Хальвдана? Или короля Олафа?
— Ни того ни другого, — мрачно отвечал Хагбарт. — Королевы Рагнхильды.
Гребцы взметнули весла и разом побросали их на дно корабля. С носа и кормы отдали швартовы, которые закрепили на палах — врытых в землю бревнах. «Орвандиль» мягко коснулся пристани. С борта спустили сходни.
Шеф колебался, помня о том, как выглядит. У наблюдающего за ним незнакомого высокого жреца на лице отразились презрение и недоверие. Шеф вспомнил, когда в последний раз лицом к лицу встречался с противником на сходнях: в поединке с Иваром, великим полководцем Севера. Этой победы у Шефа не отнять. Скинув одеяло и подхватив Гунгнир из услужливых рук Карли, он вступил на сходни и двинулся вниз, рассчитывая, что жрец вынужден будет уступить дорогу.
Но при его приближении рука толщиной с мачту легонько отодвинула жреца в сторону, и навстречу Шефу подался Бранд, протягивающий необъятный меховой плащ из шкуры белого медведя и золотую цепь. Он тут же накинул плащ на друга, застегнул аграф. Затем припал на колено, отчего не сделался, впрочем, много ниже Шефа.
— Славься, король Восточной и Средней Англии! — провозгласил он.
По этому сигналу стоявшие позади Квикка с помощниками и команды «Моржа» и «Чайки» разразились приветственными выкриками и громким стуком оружия.
Бранд, который в жизни не преклонял колен, подмигнул и незаметно кивнул в сторону встречающих жрецов. Шеф уловил намек и обернулся к Хагбарту, спустившемуся следом по сходням.
— Теперь можете представить своих, — величественно произнес он.
— Ну, это… а! Король Шеф, разреши представить тебе Вальгрима Мудрого, главу святилища Пути и жреца бога Одина. Вальгрим, это…
Вальгрим не слушал. Хмуро глянув на Бранда, он протянул руку, ухватился за копье Шефа и повернул так, чтобы прочесть руны. Через мгновение он отпустил копье и молча ушел.
— Ему это не понравилось, — пробурчал Бранд. — Что там написано?
— Гунгнир. Но копье не мое. Я взял его у Сигурда Рагнарссона.
Большинство жрецов Пути последовали за своим главой, остались только Торвин и Хунд. На смену жрецам подошла другая группа, под голубым с серебром знаменем. Шеф уставился на рисунок: странная картинка, рычащий зверь как будто душит себя одной лапой и когтит эту лапу другой. Шеф опустил взгляд, и оказалось, что он стоит лицом к лицу с самой удивительной женщиной на свете.
Если бы кто-то описал ее, Шеф не счел бы ее красивой. С детских лет представление о красоте связывалось у него с Годивой: высокая, тонкая, с темными волосами, серыми глазами и идеальными пропорциями, которые она унаследовала от своей ирландской матери-рабыни. А эта женщина была тигрицей против грациозной пантеры: ростом с Шефа, с широкими скулами и широко посаженными огромными зелеными глазами. Ее груди распирали темно-зеленое платье, и крепкие бедра рельефно выделялись при ходьбе. Две длинные косы, придавленные низко надвинутым на лоб массивным золотым обручем, обрамляли лицо и спадали на плечи. Но она не молода, с запозданием заметил Шеф, раза в два старше, чем он и Годива. Рядом с ней шел мальчик лет десяти.