— Тридцать три сажени! — воскликнул он, почувствовав, как свинцовое грузило ударилось о дно. — Почти двести футов! Мы прямо над столовой Большой Джули. — Он быстро вытащил линь. — Наживляем, ребята!
Последовала стычка у мешка с наживкой. Джим прямо из-под руки Мансура выхватил самую аппетитную наживку, серую кефаль почти в два фута длиной. Джим поймал ее в сеть накануне, в лагуне перед складами их компании.
— Для тебя она слишком хороша, — рассудительно объяснил он. — Чтобы справиться с Джули, нужен настоящий рыбак!
Он просунул острый конец акульего крюка через глазницы кефали. Изгиб этого крюка составлял в ширину почти две ладони. Джим встряхнул цепь, к которой крепился крюк, — она была длиной в десять футов, стальная, легкая, но крепкая. Кузнец его отца, Альф, выковал ее специально для Джима. Джим был уверен, что она выдержит даже в том случае, если огромный зубан начнет колотить ее о рифы. К другому концу цепи был привязан линь. Раскрутив наживку над головой, Джим забросил ее подальше в зеленую воду. Наживка пошла в глубину, и Джим отпускал линь следом за ней.
— Прямо в глотку Большой Джули! — злорадно произнес он. — На этот раз ей не удрать! На этот раз она моя!
Почувствовав, что крюк опустился на дно, он положил оставшиеся кольца линя на палубу лодки и крепко прижал их босой правой ногой. Обе руки Джим занял работой с веслом, чтобы, сопротивляясь течению, удерживать ялик на месте, над Котлом.
Зама и Мансур рыбачили с более легкими крюками и тонкими лесками, используя в качестве наживки небольшие куски макрели. И почти сразу начался клев — на дно лодки полетели красно-розовые тупорылы, морские лещи, пятнистые тигровые окуни, хрюкавшие, как поросята, когда их снимали с крюка.
— Детские рыбки для малышей! — насмехался Джим.
Он старательно следил за своим тяжелым линем, осторожно действуя веслами, чтобы удержать ялик на нужном месте. Солнце поднялось над горизонтом, воздух потеплел. Юноши сняли лишнюю одежду, оставшись в одних штанах.
Совсем рядом на скалах острова суетились тюлени; они ныряли и плавали вокруг ялика. Внезапно один большой тюлень поднырнул под лодку и схватил рыбину, которую поймал Мансур: животное сорвало ее с крюка и тут же уплыло в сторону, держа ее в зубах.
— Ах ты мерзость! — возмущенно закричал Мансур, видя, как грабитель прижал рыбу к груди ластами и стал отрывать от нее куски блестящими клыками.
Джим бросил весло и потянулся к своей сумке для рыболовных снастей. Достав из нее пращу, он вложил в нее отшлифованный водой камешек. Джим набрал свои снаряды на дне реки в северной части их имения: каждый камешек был круглым, гладким и безупречно подобран по весу. Джим тренировался с пращой до тех пор, пока не научился сбивать четырех из пяти гусей, пролетающих высоко над ним. Он раскрутил пращу для броска так, что она загудела над его головой. Потом отпустил конец, и камень вырвался на свободу. Снаряд ударил тюленя точно в середину черного лба, и юноши услышали, как треснула хрупкая кость. Зверь умер мгновенно, и его тело поплыло прочь по течению, конвульсивно дергаясь.