и словно в ответ на это, столько же пронзало тучи поднимаясь с земли. Казалось, что воюют две непримиримых армии. Наверху ни кто из пятерых путников не мог оценить истинной необычности этого явления, лишь Астахов как завороженный наблюдал за жестоким боем над болотом. Про грозы с молниями бившими с земли он только читал, но там это были единичные случаи, а тут практически на каждую молнию с неба следовал ответ с земли.
Так же как и его попутчики Семён заранее почувствовал приближение стихии. Словно что то давило на уши и виски, голова просто раскалывалась. Даже звуки как-то глохли в загустевшем воздухе, исчезло и привычное в этих скалах эхо.
Кроме того всё зверьё и птицы непрерывным потоком покидали долину. Семён видел не только лося и снежных баранов, но и стадо сокжоев, диких северных оленей, пробирающееся в том же направлении, что и все остальные звери. За ними бегом, сильно поспешая пробежал молодой медведь. Охотник пошел вслед за ними и вскоре обнаружил, что в этих с виду неприступных горах существует извилистый проход, узкое ущелье сходившееся кое где так близко, что Астахов мог достать обе стены его раскинутыми руками. Местами обвалы забили ущелье огромными камнями, даже Семён преодолевал эти препятствия с большим трудом, ещ сложней приходилось зверью. На одной из этих природных баррикад Астахов обнаружил лежащую со сломанным хребтом олениху. Она еще дышала, дергалась передними ногами, косилась на охотника темными глазами.
Семёна поразило то, что медведь пробежал мимо такой легкой добычи, но именно около этой оленихи он сам остановился и повернул назад. Неистребимое людское любопытство оказалось сильнее страха. Но в отличии от спутников Золотова охотник вначале чувствовал себя в безопасности. еще наблюдая за тем, как команда Степаныча штурмует скалы, Астахов заметил не так далеко от них черное отверстие большого грота. Именно туда и спешил Семён, когда его увидел доктор. Охотника удивило то, что Найка нехотя шла обратно в долину, временами поскуливала и порой приходилось тащить ее за собой просто силой. С первым ударами града Астахов проскользнул в грот и уже оттуда наблюдал за всем буйством стихии. Ему показалось, что когда первая молния ударила в самую середину болота, оттуда рванула вверх огненная шапка взрыва.
"Всё таки метан"? - подумал Астахов, но огненный шквал молний заставил усомниться его в том, что он видел именно взрыв.
Стихия бушевала не так уж и долго, чуть больше часа. Постепенно и ее неистовая сила начала утомляться, последние молнии еще били в центр болота, но небо уже посветлело, ветер начал стихать и дождь перешел в надоедливую, унылую россыпь, словно природа с плачем просила прощения за былую, необузданную ярость. Начали приходить в себя и компаньоны Золотова. Огульные, промокшие до нитки, все пятеро без сил лежали на спасительной площадке. Даже небольшой ветерок пробирал их сейчас до костей заставляя зубы выбивать дрожь. Осмотревшись финансист убедился что все живы, только в глазах у всех четверых его спутников застыло странное выражение мертвящей тоски. Лучше всех общий настрой выразил перевалившийся на спину полковник. Выругавшись слабым голосом он затем спросил: - Неужели я жив? Господи, я думал страшнее того обстрела под Кандагаром ни чего не будет, но это еще страшней.