Как и со всеми пациентами, пережившими пересадку, риски для здоровья Изабель не закончились вместе с операцией. Даже в случае успешной пересадки пациенты обречены всю оставшуюся жизнь принимать препараты, препятствующие отторжению, которые имеют опасные и потенциально смертельные побочные эффекты как в средней, так и в долгосрочной перспективе. Кроме того, после операции следует длительный восстановительный период и, как в случае с Изабель, дополнительные психологические проблемы, связанные с тем, что на человека из зеркала смотрит кто-то другой. Критики указывали на психическую неуравновешенность, имея в виду попытку Изабель покончить с собой, и утверждали, что хирурги поспешили с проведением пересадки, предварительно не предприняв попыток подобрать более традиционные методы реконструкции лица, которые могли бы быть такими же эффективными и менее травматичными – если не с физической, то с психологической точки зрения – для данного конкретного пациента.
Тем не менее, как заявил доктор Дюбернар: «Стоило мне увидеть ее обезображенное лицо, все стало ясно без слов». Полные пересадки лица теперь проводят все чаще и чаще. В августе 2015 года хирурги из медицинского центра Лангон при Университете Нью-Йорка провели под руководством Эдуардо Родригеза самую масштабную на данный момент пересадку лица. Сотня хирургов и другого медперсонала, работавшие в две смены в течение двадцати шести часов, успешно пересадила лицо Дэвида Родебо, двадцатишестилетнего велогонщика, который впал в необратимое вегетативное состояние после происшествия во время очередного заезда, сорокаоднолетнему Дэвиду Хардисону, бывшему пожарному и отцу пятерых детей, получившему ужасные ожоги на пожаре, когда на него рухнула горящая крыша и его противогаз расплавился прямо у него на лице. Мать Родебо дала свое благословение на проведение процедуры, сказав, что рождение ее сына было «настоящим чудом… [и теперь] чудо Дэвида продолжит жить».
До пересадки Хардисон пережил четырнадцать ужасных лет и семьдесят одну операцию, и у него развилась зависимость от обезболивающего, прописанного ему, чтобы справиться с болью, возникающей при любом движении его покрытого жуткими шрамами лица. Он находился в ситуации, когда «боль жизни была хуже смерти»[93]. В тех редких случаях, когда он появлялся в общественных местах, Дэвид надевал бейсболку, солнцезащитные очки и ушные протезы, чтобы скрыть свои травмы и не видеть неловкости, отвращения или даже ужаса на лицах прохожих. С пересадкой ему повезло лишь на третий раз: прежде ему уже предлагали два лица. Первое принадлежало латиноамериканцу, чьи родные в итоге передумали и отозвали свое согласие на операцию, а второе было женским, и Хардисон сам от него отказался.