Но все это, хотя и может понравиться ищущим «безболезненного праксиса», вызывает серьезные сомнения в верности Грамши марксизму. Разве он не предлагает просто новое классовое общество с партией в роли «царя-философа» и интеллектуалами, пользующимися привилегиями, которыми когда-то обладали их «буржуазные» предшественники? Повсюду в «Тюремных тетрадях» Грамши пытается дать ответ на этот вопрос, утверждая, что, во-первых, интеллектуалы не являются классом, а во-вторых, в силу своей просветительской роли они будут приняты массами, поэтому любое принуждение исключено[109].
Ни один из этих аргументов не внушает доверия. А извилистые пути, которыми рассуждает о них Грамши, едва ли могут скрыть тот факт, что он это понимает. Теория Грамши предполагает отказ от экономического определения класса, выдвинутого Марксом. Она подразумевает признание того факта, что существуют коллективные агенты, обладающие властью, которой Маркс наделял классы, и в то же время единством цели, которое может приписываться интеллектуальной элите. Более того, способность правящего класса с помощью духовенства склонять массы к признанию своего владычества была именно одной из черт старого, «классового общества», которое Грамши желал разоблачить и разрушить до основания.
Чем же в этом отношении новое жреческое сословие отличается от старого? Почему для масс лучше господство интеллектуальной элиты, а не честных буржуа? Теория «партии как государя» совершенно ясно показывает: коммунистическое будущее подразумевает сосредоточение огромной власти в руках тех, кто назначен «управлять вещами». Утверждать, будто власть не осуществляется над массами просто потому, что они согласны признать правление партии и взаимодействовать с ней, – значит пасть жертвой идеологической иллюзии, сравнимой с верой в божественное право королей.
Справедливости ради, такие вопросы не обсуждаются Грамши в «Тюремных тетрадях» с тем усердием, которое требуется для ответа на них. Как минимум, он хоронит их в литературной неясности, позволяющей уверовавшим в марксизм найти для себя любой ответ, который им сейчас нужен. Но интересно взглянуть на первоначальную теорию партии Грамши. Его ранние работы показывают, что он понял две важные истины. Во-первых, есть интеллектуалы, которые являются активными противниками коммунизма. Во-вторых, есть немало неинтеллектуалов, которые готовы пойти за ними, срывая таким образом планы Коммунистической партии.
Грамши придумал класс, к которому могут принадлежать эти непокорные люди. И поскольку их нужно было напрочь исключить из безупречных «масс», они должны были стать членами «буржуазии». Так родился миф о «буржуазной» природе фашизма. Однако было очевидно, что низшие слои общества скорее готовы следовать за интеллектуальным конкурентом Грамши – Муссолини, чем за самим Грамши. Исходя из этого, определение фашизма было немного пересмотрено: теперь оно классифицировалось как «мелкобуржуазное» движение: