— Я был лучшим другом Брента! — проревел он. — И другом Биссета.
— Говорят, Биссет-то был стервятником, — послышался чей-то провоцирующий шепоток. Горман вскинул свою рыжую голову и оглядел салун львиным взглядом.
— Кто тут говорит про стервятников? Почему эти трусливые шакалы никогда слова не скажут про живого человека? Всегда мертвых обвиняют во всех смертных грехах! Был, не был… А если и был, то что? Это мой друг. Может, я сам стану из-за его убийства стервятником!
Никто не рассмеялся и не произнес ни слова под его горящим взглядом. Каждый, на ком останавливался этот взгляд, чувствовал на себе холодное дыхание смерти.
— Биссет — стервятник! — Горман, готовый совершить прямо сейчас любую глупость, так же, как и любое зверство, произнес эти слова диким от пьянства и ярости голосом. Он не обращал внимания на уставившихся на него — кто со страхом, а кто и с интересом, — людей. В зале было очень тихо. — Кто знает, кто такие стервятники? Кто или что они на самом деле? Мы ничего не знаем об этом Коркоране. Я, например, могу сказать…
Звук уверенных легких шагов — новый посетитель салуна как раз преодолел порог — заставил его прервать свою речь. В дверях появился Коркоран. Горман прорычал что-то, оскалив зубы, и замер, обратившись в изваяние божка мести и ненависти.
— Я слышал, ты распускаешь обо мне гнусные сплетни, — спокойно проговорил техасец. Лицо его оставалось бесстрастным и неподвижным, будто вырезанным из камня, а в глазах таилась смертельная угроза.
Горман неразборчиво прорычал что-то.
— Вчера я высматривал тебя среди толпы, — продолжал Коркоран бесцветным и мягким, как прикосновение перышка, голосом. Казалось, голос существовал как бы отдельно от стрелка: двигались только губы, выпускающие наружу слова, все же остальное застыло и сконцентрировалось в напряженном внимании к тому, кому они были адресованы. — Тебя там не было. Ты послал к тюрьме своих шакалов, а у самого, видимо, кишка оказалось тонка, чтобы…
Рука техасца скользнула к рукоятке кольта, словно проголодавшаяся гремучая змея — к обреченной жертве. Ни один взгляд не мог бы уследить за этим движением. Пистолет Коркорана громыхнул прежде, чем кто-либо подумал, что он потянется за ним. Эхом прозвучал звук выстрела Гормана, но его пуля, посланная слабеющей рукой смертельно раненного человека, только зря расщепила одну из досок. Горман повалился лицом вниз и вытянулся на полу.
Раскачивающаяся лампа бросала отблески на торчащие вверх шпоры и голубую сталь дымящегося рядом с рукой пистолета.