– Ну прости, что не дал тебе докувыркаться, – устало ответил он. – В следующий раз забей и не бери трубку. И да. Я приехал бы. Хотя бы для того, чтобы высказать тебе все, что о тебе думаю.
– Я типа верю, – еще спокойнее сказала Тася. – Но ты совесть-то включи. Когда родителям последний раз звонил? Мама почти рыдает. Отец негодует, сам можешь представить.
– Могу. Я в отпуск к ним приеду. Правда, Тась. Просто… херово мне, понимаешь?
– Понимаю. Шляться надо по бабам меньше. Еще лучше – женись. И жизнь наладится.
– Спасибо, сестра. Утешила!
– Обращайся! Впрочем, ты и так… Еда есть? Или голодный? Привезти?
– Справлюсь, – ответил он и после некоторой паузы добавил: – Серьезно, Тась… Спасибо.
– Да ладно… Бестолочь ты. Вот скажу маме, чтоб невест тебе подыскала, пока в отпуске будешь. Достал! Будешь жене звонить, чтоб домой тебя кантовала. Ей нужнее будет.
– Смилуйся! У меня не может быть приличной жены. Нормальная баба удерет через пару месяцев! – рассмеялся Закревский.
Но удрал в итоге сам.
Приехал в офис. Забрел в свой кабинет. Следом влетела Санька с торопливым отчетом о звонке Самородовой.
– Машка сказала, что попробует ее уломать, Ярослав Сергеевич, – торжественно объявила она. – И если получится, то… по-моему, мы сможем прийти к какому-то консенсусу.
– Каргиной не нужен консенсус, – негромко бросил Закревский, расправив усы, и добавил еще тише: – Ей нужны деньги, хороший секс и чтобы ее не провожали.
– Что вы сказали? – глаза Саньки полезли на лоб.
– Ничего, Саш. Как что-то выясните у Самородовой, позвоните Каргину.
– Как скажете, шеф! – сверкнула ямочками Санька и оставила его одного.
Он подтянул стул к столу, придвинул к себе папку с делом Каргиных, открыл ее и улыбнулся. С яркой фотографии на него смотрела Ника. Взгляд был равнодушный, холодноватый, немного скованный. Совсем не такой, как в жизни. В жизни люди выглядят иначе, чем на фотографиях.
Закревский коротко хохотнул и устало прикрыл глаза.
Надо признать. Влюбился, как мальчишка. Знал, что нельзя, и влюбился. И ненавидел себя за это.
Такое любить нельзя.
Такого он навидался уже, пока делал карьеру. Из такого его карьера и складывалась.
А потом встретил ее и забыл все, что знал.
Слишком сентиментально для безнадежного циника. Он ведь всегда гордился трезвостью разума. Оказалось, достаточно пары ее глаз, чтобы выбить из него почти весь цинизм – в том, что касается ее. Все, чего он хотел – понять, что в ней что-то большее, чем умная и красивая стерва. Нет… Только секс. Но, справедливости ради, надо признать – ей он доставляет удовольствие. Если бы у нее был регулярный секс с ним и деньги бывшего мужа, она, пожалуй, даже некоторое время оставалась бы в зоне досягаемости для него. До тех пор, пока он не начал бы ее провожать.