Лейла тут же встала и опустила глаза, как полагалось по этикету. Адиль же, немного смущенный, но преисполненный любопытства, слегка поклонился в ответ.
— Сиятельный господин, для меня честь быть представленной вам.
— Госпожа Лейла — прославленная поэтесса и музыкант, — продолжила Арселия.
Адиль присел около мамы и тихонько спросил:
— Госпожа может спеть или рассказать что-то для нас?
— С удовольствием, — ответила Лейла, поймав вопросительный взгляд императрицы. — Что бы вы хотели послушать?
— Сказку! — личико ребенка осветилось предвкушением. — Волшебную!
— Ну что ж, — кайанат приняла из рук служанки изящный уд и легонько коснулась струн, проверяя звучание. — Тогда я поведаю вам историю, что однажды рассказал на базаре один богатый купец. Он уверял, что услышал ее от старого кочевника в пустыне, тот — от своего отца, а отец — от деда. И клялся, что каждое слово в этой песне — чистейшая правда.
Лейла взяла несколько звучных аккордов, а потом мелодия полилась перебором, красиво оттеняя бархатистый голос рассказчицы:
В то время, что прадеды помнят едва ли,
Верблюды свободно по небу летали.
И крылья их были сильны и могучи,
Верблюдов вздымали за синие тучи.
Под ноги стелились просторы без края,
А звезды смеялись, верблюдов встречая.
И с птицами ровней в полях поднебесных
Парили, забыв о земли полях тесных.
Не ведали звери забот и печалей,
Но жадные люди о диве узнали.
И люди решили: «Заманим, пленим,
Мы гордых животных навек покорим».
И тут же, не мешкая, взялись за дело,
И сотня арканов в то утро взлетела,
Отрезала к небу единственный путь,
Связала: не выдохнуть и не вдохнуть.
Что дальше случилось, нетрудно представить:
Никто подчиниться не смог их заставить.
Ведь гордость веревкою разве смиришь?
На пленнике небо ты не покоришь.
«Не станем по небу носить мы людей!
Мы крылья в горбы превратили б скорей!»
Года пролетели, луна поменялась
И память о прошлом все больше стиралась
Никто не парил над вершинами гор,
И больше не вел о былом разговор.
О том, что когда-то крылатыми были,
Забыли верблюды, и люди забыли. *
(* Маленькая шалость по мотивам детского стихотворения Андрея Усачева “Верблюды”. Очень уж недетской показалась мне суть этого стихотворения).
Мелодия стихла, и Адиль радостно захлопал в ладошки.
— Ух ты! Я не знал, что так было!
— Кто знает, мой господин? Может и было, а может, и выдумали, — отозвалась Лейла, перебирая струны.
— Я хочу еще!
В этот момент в коридоре послышался топот и шум. Кто-то испуганно вскрикнул, раздался горестный женский плач, однако звук тотчас оборвался, а у Арселии неизвестно почему заныло в груди.