В какой-то момент я поняла, что могу вмешиваться в работу Станции. Я стала пытаться двигать медные пластинки искателей и переключать реле. Получалось поначалу не всегда то, что хотелось, и люди приходили и настраивали тонкий медный механизм, крутили и смазывали движущиеся части, тихо ворчали. Тогда я поняла, что иногда мешаю тем, кто хочет поговорить, испугалась, что могу причинить вред, и стала учиться действовать только на пользу — ну, как я её понимала.
Иногда получалось помирить поссорившихся, сделав так, чтобы кто-то из них ошибся номером и «попал» к другому. Или они сами набирали верный номер, — но — стеснялись друг другу признаться?
Иногда я чувствовала скрытое за пятью цифрами страшное одиночество, сдвигала холодную медь, и в темной комнате звенел такой необходимый телефонный звонок…
Часто, я понимала, что разговор заходит не туда, и тогда соединение внезапно рассыпалось. Люди кричали «Алло» в замолчавшую трубку, и внезапная тишина напоминала им о ценности того, кто только что был на другом конце линии. Был — и исчез… Они вдруг понимали, как легко может исчезнуть человек на самом деле, и снова крутили диск, и — начинали совсем другой разговор.
Иногда я чувствовала, что происходит что-то совсем непонятное для меня, но страшное и непоправимое, и тогда я соединяла налившуюся болью и ужасом линию с другой, специальной, за которой строгие люди в белом, синем или сером принимали вызов и спешили на помощь.
Много лет я наблюдала за людьми. Помогала. Спасала. Не знаю, имела ли я право вмешиваться, но кто мне мог запретить?
Иногда я чувствовала соседние станции, соединенные с моей толстыми пучками проводов — и понимала, что я не одна в мире. Где-то еще были подобные мне.
Правда, с годами таких ощущений становилось все меньше. Люди, которые приходили на Станцию, говорили про новое, быстрое и цифровое. В комнате время от времени менялось оборудование. Толстые кабели в один прекрасный день превратились в тонкие стеклянные волокна, в которых рассыпался искрами невидимый свет…
Я узнала про другие телефоны, которым не нужны провода, которые позволяют не только слышать, но и видеть собеседника, не только говорить, но и писать текст, и отправлять картинки.
Моя Станция продолжала работать, трещали искатели, щелкали реле, люди — разговаривали. Правда, все меньше и меньше.
Эти двое познакомились много лет назад. Тогда я только что научилась чувствовать одиночество и почти нечаянно их соединила. Случайный разговор, потом неслучайный, потом еще и еще. Часто такие заочные встречи заканчивались тем, что в какой-то прекрасный день двое начинали отвечать на один номер, но эти…