– Так вот, Верн, – продолжил Хук, – думаю, вот штука, которая уж точно пробьет драконье сердце, если ты, конечно, уже закончил ссать на друзей.
Он стиснул выбитый клык обратным хватом.
Верн как будто стал чуть бледнее обычного.
В утреннем свете все казалось красным, но он продолжал огрызаться до последнего вздоха.
– Что, Хук, никогда не смотрел «Дискавери»? Никогда собаки не было? Я не ссал на друзей. Я их метил.
Верн снова зарокотал, что дало Хуку паузу на пораскинуть мозгой о том, что значит «метил».
Бред – таков был его вердикт.
– Не гони бред, Верн. Моча не полезнее четок. Она никого от меня не спасет.
Верн едва открыл рот.
– Не от тебя, кретин. Ты – ничто.
«Оки-доки, – подумал Хук. – Одному поехавшему дракону пора на выход».
Констебль на пробу взмахнул клыком.
«Удобно, – оценил он. – Отдам на огранку. Приделаю детке рукоять. С этого дня буду убивать только драконьим зубом».
Констебль Ридженс Хук улучил минутку полюбоваться обстановкой. «Живи мгновением» – разве не так говорят все гуру и прочие?
– Такого мгновения больше не повторится, Ридженс, – сказал он себе.
Все необходимые для уникального воспоминания элементы на местах:
1. Умирающий дракон.
2. Женщина с разбитым лицом.
3. Сын в ловушке под перевернутой лодкой.
Включать в такой список истекающего кровью хиппи было почти унизительно, однако Боди тоже был частью картины, так что Хук выразил признание, подмигнув ему.
«Никогда собаки не было?»
Что это за херня-то? Предсмертный бред?
Тем не менее, собаки у Хука действительно никогда не было, из-за папаши, категорического противника. Зато в свое время Ридженс про них читал и знал, что собаки мочатся, чтобы пометить территорию. Отпугнуть других псов.
«Но здесь нет других псов, то есть, собственно, драконов».
А потом что-то вцепилось ему в лодыжку, и он все понял.
Блядь.
У Верна все-таки были подданные.
Опустив взгляд, Хук увидел, как его ботинок жует здоровенный аллигатор с будто обожженной башкой. Зубы твари еще не пробили плотную кожу, но это был вопрос времени, так что констебль всадил ему промеж глаз клык, и тот вошел как шпажка в хлеб с хрустящей корочкой, то есть сперва немного споткнулся – а потом нырнул в губчатое вещество внутри. Проблема заключалась в том, что обратно он уже так легко не вытаскивался, а по скользкой болотной траве сюда подбиралась целая толпа ящеров.
– Ну ты сука, Верн, – выругался Хук. – Какая ж, мать твою, сука.
Первый аллигатор не разжал хватку, даже когда помер. По правде говоря, челюсти даже стиснулись еще сильнее, и в лодыжке хрустнула кость.
Никаких разговоров. Никаких угроз. Хук понимал, что на спасение из этой аллигаторовой заварушки придется пустить все силы до последнего джоуля, так как твари наступали жилистой волной, некоторые до сих пор наполовину обалделые после взрыва, вращая глазами, раззевая пасти, словно сатанинские секаторы.