Свидетельства из государственных документов и переписки Георга III, часть которых опубликовали еще в 1932 году, доскональные и неопровержимые. К Артуру Ли, одному из первых, кто заподозрил Дина, впоследствии присоединились Джон Адамс, Джефферсон и многие другие выдающиеся современники. Франклин и Джон Джей с большой неохотой отвернулись от этого человека, когда узнали, что он общался с Бенедиктом Арнольдом. Но к тому времени все, что мог сделать Дин, уже было сделано.
То, что Артур Ли был первым, кто открыто обвинил Бэнкрофта в «шпионаже за деньги британского правительства», еще больше подтверждает его проницательность как контрразведчика. Ли предъявил это обвинение самому Франклину и, более того, представил доказательства. Бэнкрофт неоднократно бывал в Лондоне и всякий раз «уединялся с Тайным советом». Эта информация попала к Артуру Ли от его брата, Уильяма, чья поразительная политическая карьера в Англии давала ему немало преимуществ для такой импровизированной контрразведки. Уильям Ли был не только процветающим торговцем табаком, но и с 1773 по 1774 год занимал пост одного из двух шерифов Лондона, будучи затем избран членом совета Олдгейта вместо Джона Шекспира. То, что гражданин Виргинии, одной из самых мятежных колоний короля Георга, был избран на этот влиятельный пост через несколько недель после битвы при Лексингтоне, наглядно демонстрирует «несоответствующее общественное мнение в Англии того времени по отношению к Америке. Ни один американец никогда прежде не удостаивался поста олдермена Лондона», который был пожизненным. Олдермен был глубоко уважаемым городским чиновником, выполнявшим обязанности мирового судьи и лидера полноправных граждан, то есть избирателей, своего округа. Если Уильям Ли считал поведение доктора Бэнкрофта подозрительным, то он был не из тех, кого можно было тронуть досужими или злобными сплетнями; и его предупреждение заслуживало внимания каждого патриота колоний.
Франклин, однако, был совсем другим. Его обычно сдержанные и любезные манеры изменили ему перед лицом обвинений Артура Ли. Эдвард Бэнкрофт считался его старым другом и преданным учеником, а великие люди испытывают нежные чувства к своим ученикам. Именно Ли впоследствии признали виновным и осудили за то, что теперь можно рассматривать как историческую проницательность. Безграничная вера Франклина оказалась надежным прикрытием для шпионажа, в котором нуждался Бэнкрофт; и негодование Франклина, похоже, в значительной степени обезоружило братьев Ли. Занимаясь шпионажем, чтобы обеспечить себе приличный доход, Бэнкрофт обратил свой беспокойный ум к другому занятию. Он обладал врожденным азартным инстинктом игрока, верой в свою звезду и всегда находился на грани обогащения за счет удачных финансовых спекуляций. Франклин, по-видимому, как не замечал, так и не возмущался этими явными отступлениями от науки, медицины или государственных дел, и любопытно отметить, что это был британский наниматель Бэнкрофта, кто высказал свои решительные возражения.