Единственное, что нам известно наверняка, это то, что Блейк получила с моего телефона текстовое сообщение, в котором говорилось, что я заберу ее в пятницу вечером. Когда мы поставили в известность о случившемся мистера Томпсона, начальника Блейк и Джей, Доэрти с его помощью удалось достать записи с камер видеонаблюдения, установленных в здании, где она работала. На них было видно, как около шести часов вечера она садится в черный седан без номеров. Водитель, помогавший ей сесть в машину, позаботился о том, чтобы фуражка была посильнее надвинута на лоб, таким образом, скрывая свое лицо от камеры. Она добровольно, без борьбы садилась на заднее сидение автомобиля.
Вот и все. Все, что мы имеем.
Дверь в комнату с грохотом открывается, и внутрь медленно заходит Доэрти. Мое разочарование отражается в глубоких морщинах, которые залегли у него на лбу.
— Я дам вам знать, если мы узнаем что-нибудь новое, и жду того же от вас, — скупо сообщает он. — Не пытайтесь прыгнуть выше головы, Декер. Вы понятия не имеете, с кем связываетесь. Оставьте это профессионалам. Мы сделаем все, что в нашей власти, чтобы вернуть ее, где бы она ни находилась.
С таким же грохотом он уходит, и пусть его предупреждение катится вслед за ним. Ни за что на свете я не стану просто сидеть и ждать у моря погоды. Мне плевать, с кем мне предстоит бороться. Ведь у него есть то, что принадлежит мне.
Когда я вихрем вылетаю из федерального здания в тихую летнюю ночь, мыслями я полностью погружен в планирование моего следующего хода и совсем не обращаю внимания на женщину, ожидающую меня у машины. До тех пор, пока, отыскав в кармане джинсов ключи, не поднимаю глаза, чтобы открыть дверь, и не вижу ее всего в нескольких футах от себя.
— Эмерсон? — поднимаю я бровь, молча спрашивая, чего она хочет.
Оттолкнувшись от капота, она почти мгновенно сокращает расстояние между нами и настороженно глядит на меня. Так, как будто пытается понять, в каком я сейчас настроении и как себя со мной вести. Это совсем не та реакция, которую можно было бы ожидать от человека, которого только что по неизвестной причине продержали на допросе федералы.
— Мэдден, что происходит? Что-то случилось?
Озабоченность. Она на хер играет в озабоченность.
Мои губы сжимаются в тонкую линию.
— Как ты думаешь, мы бы проводили здесь вечер воскресенья, если бы все было в порядке? — отрывисто говорю я, обходя ее, чтобы сесть за руль. — И нет, я не собираюсь обсуждать это с тобой. Поезжай домой и оставайся там, пока я тебе не скажу.
Сначала она молчит, но как только я наклоняюсь, чтобы сесть на водительское место, резко поворачивается, бросается ко мне и тянет дверь, стараясь открыть ее шире.