Взять хотя бы тот же опыт мистических переживаний: чувство трансцендентности, святости, объединяющего сознания, бесконечности и блаженства, о котором сообщают люди, можно объяснить как нечто, воспринимаемое умом, когда его ощущение своего бытия как отдельного «я» внезапно исчезает.
Стоит ли удивляться тому, что мы чувствуем себя едиными со Вселенной, когда патрулируемые эго границы между «я» и миром внезапно стираются? Поскольку мы существа, стремящиеся всему придать смысл, то и наш ум стремится к этому тоже – стремится придумывать новые истории для объяснения происходящего во время внутренних странствий. Некоторые из этих историй просто обречены стать сверхъестественными или «духовными» только потому, что эти явления настолько необычны, что их нелегко объяснить с позиции привычных для нас концептуальных категорий. «Пророческий» мозг получает столько ошибочных сигналов, что он просто вынужден создавать новые, экстравагантные интерпретации опыта, выходящего за пределы его понимания.
Что именно знаменуют самые чудесные из этих историй: магическое мышление, как полагал Фрейд, или доступ к трансперсональным мирам, подобным «Уму в целом», как полагал Хаксли, – это всего лишь вопрос интерпретации. Кто может сказать наверняка? Но лично мне кажется наиболее вероятным, что именно потеря или исчезновение «я» делает человека более «духовным», как бы кто ни определял это слово, и что он от этого чувствует себя намного лучше.
Антонимом слова «духовный» является «материальный». Именно этого убеждения я и придерживался, когда начинал это исследование, – что вся проблема духовности сводится к вопросу метафизики. Теперь же я склонен считать, что куда более лучшим и, естественно, куда более правильным антонимом слова «духовный» является «эгоцентричный». «Я» и Дух стоят на противоположных концах спектра, но этот спектр, чтобы иметь для нас значение, вовсе не должен возноситься до небес. Он может оставаться и на Земле. Когда растворяется эго, вместе с ним растворяется и ограниченная концепция не только нашего «я», но и нашего эгоизма. А на его месте неизменно возникает более широкое, более чистосердечное и альтруистичное – а значит, и более духовное – представление о том, что важно в жизни. Представление, в котором видное место, судя по всему, занимает новое чувство взаимосвязанности или любви, как бы мы его ни определяли.
«Возможно, психоделическое путешествие и не даст вам того, чего вам хочется, – помнится, предостерегал меня терапевт, причем далеко не один, – зато оно даст вам то, что вам нужно». Полагаю, что лично в отношении меня эти слова вполне справедливы. Возможно, это было не совсем то, на что я рассчитывал, но теперь, во всяком случае, я понимаю, что это было не что иное, как духовное воспитание.