Отпустить. Куда, интересно? Я оглядел огромную хтоническую тварь, пытаясь представить мир, в котором она могла бы спокойно жить и проповедовать пацифизм.
Не существует еще горы, которая могла бы принять такого монаха.
— Знаешь, я ведь просто хотел придержать тебя, пока не расправлюсь с Виссарионом… — я вновь развёл руками. — Десять тысяч лет в мои планы не входили.
Ага, не входили. Как и вообще не входило возвращение сюда и этот разговор; в жизни часто всё идёт не по плану.
— Но почему ты не освободил Нас после смерти Виссариона? — потребовала тварь; голоса вновь обрели синхронность, но существо всё ещё колыхалось и ветвилось во все стороны.
— Сенат, — я понизил голос и вложил в него самую искреннюю, сожалеющую эмоцию, какую только мог, — Ты ведь меня знаешь: будь хоть малейший шанс, я бы непременно им воспользовался!
Я забыл.
Сенат довольно завилял щупальцами.
— Так ты Нас освободишь?
Ну, что ж… Я оглядел несимметричную фигуру, которая после вопроса словно затаила дыхание (насколько это вообще можно было понять по её виду), в ожидании ответа. Конечно, мне это нахрен не упало, но с другой стороны… за эти десять тысяч лет Сенат явно подрос и подрастерял большую часть своей разрушительной силы. Можно даже сказать, что он поумнел, образумился и остепенился. По крайней мере, сейчас мы не орали друг на друга яростно-пафосными фразами, как раньше, а говорили спокойно, как два взрослых, вполне разумных… существа.
Ладно. Никто не заслуживает сидеть тысячи лет в подобной дыре, да ещё и в полном одиночестве. Конечно, милосерднее — да и разумнее, если подумать — было бы убить его, чем оставлять тут, но такой вариант, увы, был мне не по силам ни тогда, ни сейчас.
Если задуматься… в целом, Сенат был хорошим парнем, просто со своими заскоками.
Я покачал головой и поглядел на Сенат.
— Хорошо, — кивнул я. — Ты свободен. Можешь идти куда хочешь… в той стороне выход, а за ним Туман и свобода.
В Тумане и без Сената хватает всяких тварей, одной меньше, одной больше, кому какое дело?
— Ты… сделал это? — кажется, Сенат сам не верил в то, что у него удастся меня уговорить. Теперь его обуяло радостное возбуждение; дай ему волю — хвостом бы вилять начал. — Мы… свободны?
— Именно так, — кивнул я. — Через Туман можно выбраться во множество разных миров, в основном, погибших. Можешь спокойно делать там всё, что взбредёт в голову, их разрушение никак не помешает, — я улыбнулся, — моим планам.
По подземелью уже разносился тихий, едва слышный звон; что-то изменилось вокруг, и мы оба это чувствовали. Всё просто — такие вещи, как проклятия, которые ты накладываешь на монстра-разрушителя миров, не вешаются на артефакты или условия, которые тот может выполнить сам. Единственное, что могло бы освободить Сенат — это мои слова.