Он поехал домой, к Эмили.
— Тебе еще нужно будет выходить куда-то сегодня? — спросила Эмили.
— Не уверен. Не думаю.
— Как насчет принять ванну и вздремнуть?
— Мне нужно чем-то заняться. Я не могу собраться с мыслями.
— Я буду отвечать на телефонные звонки и, если будет что-то важное, клянусь, я тебя разбужу.
— Правда? — беспомощно сказал он.
— Давай, глупыш, ты ведь две ночи не спал.
Она поднялась наверх. Он услышал, как в ванну потекла вода, и почувствовал аромат того, что Эмили в нее добавила. Если я сейчас сяду, я больше не поднимусь, подумал он.
Он подошел к окну. За рекой стоял «Дельфин», сиявший на предвечернем солнце. Завтра повесят большую афишу. «Макбет». Премьера 23 апреля. Ее будет видно даже отсюда.
Эмили спустилась к нему.
— Пойдем, — сказала она.
Она помогла ему раздеться. Ванна была просто раем. Эмили потерла ему спину. Голова его склонилась, и в рот попала мыльная пена.
— Дунь!
Он дунул, и вокруг разлетелись хлопья радужных пузырьков.
— Не засыпай еще три минуты, — сказал ее голос. Она вынула затычку из ванны. — Давай, вылезай.
Она вытерла его полотенцем. Ощущение было забавное. Он достаточно проснулся, чтобы кое-как натянуть пижаму и добраться до кровати.
— «Сон, сматывающий клубок забот»[115], — пробормотал он.
— Правильно, — произнес голос Эмили за тысячу миль от него.
И он заснул.
IV
За рекой, совсем недалеко, если напрямик, трепетал театр, в котором возрождалась пьеса. Актеры ушли, но Уинтер Моррис и его рабочие трудились в вестибюле. Звонили телефоны. Люди бронировали места. На премьере должны были появиться члены королевской семьи, и вскоре придет представитель Букингемского дворца, чтобы отдать распоряжения на этот счет. Полиция и представители службы безопасности будут принимать решения. Должен явиться старший суперинтендант Аллейн. Специалисты по безопасности решили, что хорошо будет посадить его в соседнюю с королевской ложу. Старший суперинтендант Аллейн отнесся к этому приказу без восторга, но философски, и попросил предоставить ему еще один билет на спектакль в течение сезона, чтобы иметь возможность посмотреть пьесу, а не следить за публикой.
— Конечно, конечно, старина, — засуетился Уинти. — В любое время. Администрация предоставит тебе любое место.
Цветочный магазин. Уборщики. Пресса. Программки. Биографии актеров. Статьи о пьесе. Никаких суеверий.
Уинтер Моррис читал корректуры и не находил в них ничего, что могло бы задеть крайне чувствительных актеров. Пока не наткнулся на слова о Банко: «Мистер Брюс Баррабелл слишком долго отсутствовал в Вест-Энде». Ему это не понравится, подумал Уинти, и изменил предложение: «Мы рады его возвращению в Вест-Энд».