[120] — и она автоматически ответила ему.
— Это был приступ сценического страха, — сказала она, когда они ушли со сцены. — Я не понимала, где я и что говорю. Ох уж эта пьеса. Эта пьеса…
— Ничего, мисс Гэйторн, — сказал Уильям, взяв ее за руку. — Это больше не повторится. Я буду с вами.
— Это уже кое-что, — сказала она, смеясь и плача одновременно.
В самом конце они отрепетировали выход на поклон. «Мертвые» герои в правой части сцены, живые — в левой. Потом Макбеты и, наконец, Макбет в одиночестве.
Перегрин закончил с замечаниями и поблагодарил труппу.
— Переоденьтесь, но не расходитесь, — сказал он.
— Плохо на генеральной репетиции — хорошо на спектакле[121], — бодро процитировал помощник режиссера. — Мы будем мучить их завтра?
— Нет. Все будет в порядке. Теперь устроим техническую репетицию, — сказал Перегрин. — А завтра пройдем пьесу со светом и спецэффектами, но без актеров.
Он изложил все это труппе.
— Если сейчас мы худо-бедно пройдем всю пьесу, то завтра можете поспать подольше. Сейчас мы просто проговорим ее реплика за репликой, без всяких промежуточных действий. Хорошо? Возражений нет? Банко?
— У меня? — переспросил Банко, который как раз собирался возразить. — Возражения? О нет, нет.
Они закончили без пяти два. Администрация театра заказала пиво, виски и херес. Некоторые ушли, не притронувшись к спиртному. Уильяма отправили домой на такси вместе с Ангусом и Ментитом, которые жили приблизительно в той же стороне. Мэгги ускользнула сразу после того, как отыграла свою сцену с хождением во сне и повидалась с Перегрином. Флинс ушел после убийства, Банко — после сцены с котлом, а Дункан — после прибытия в замок. Задержек почти не было, лишь некоторые изменения в коллективных битвах в конце. Макбет и Макдуф отработали свой эпизод как по нотам.
Перегрин дождался, пока все разойдутся и театр начнет обходить ночной сторож. Всюду было темно, горели только тусклые дежурные лампы. Воцарилась холодная, душная темнота и ожидание.
Он немного постоял перед занавесом и увидел, как по ярусам зала движется фонарик сторожа. Он ощущал внутри пустоту и смертельную усталость. Никаких несчастий не произошло.
— Доброй ночи, — крикнул он сторожу.
— Доброй ночи, шеф.
Он прошел за занавесом на сцену, прошел мимо грозных декораций, очертания которых едва виднелись в далеком свете дежурной лампочки. Где его фонарь? Бог с ним; все бумаги с заметками были у него под мышкой, прикрепленные к нумератору с «хлопушкой», так что можно идти домой. Мимо маскировочных частей декораций, осторожно, по левому краю сцены.