— О да, дорогой. Да. Да!
Вокруг него с аплодисментами и одобрительными возгласами собрались актеры. И наконец за кулисы, как это ни поразительно, пришел критик, чье мнение он особенно ценил; критик сказал, что нарушает свое железное правило, но это, несомненно, лучший Макбет со времен Оливье[125] и лучшая леди Макбет на его памяти, и что теперь ему надо бежать.
— Надо выбираться отсюда, — сказал Перегрин. — Я хочу есть.
— Куда пойдем?
— В «Парик и Поросенок», до него совсем близко, и они останутся открытыми, пока не придут вечерние газеты. Управляющий оставит их там для меня.
— Тогда пошли.
Они пробрались через кричащую толпу посетителей и вышли через служебный вход. Все аллеи вокруг театра были заполнены людьми, ждущими появления актеров. Никто не узнал режиссера. Они свернули на парковку, выбрались на дорогу и поехали вперед.
На углу главной улицы стояли две фигуры: худая и элегантная женщина и маленький мальчик.
— Это Уильям и его мама, — сказала Эмили.
— Я хочу поговорить с ним.
Он подъехал к тротуару рядом с ними. Эмили опустила стекло.
— Здравствуйте, миссис Смит. Здравствуй, Уильям. Вы ждете автобуса?
— Надеюсь, что да, — сказала миссис Смит.
— Ничего подобного, — сказал Перегрин. — В день премьеры доставить вас домой — это забота администрации, — соврал он. — Разве вы не знали? О, нам везет: вот и такси.
Эмили помахала водителю.
— Уильям, — позвал Перегрин. Уильям подбежал к его окну, и Перегрин вышел из машины. — Ты ведь позаботишься о маме? Вот, держи. — Он сунул ему в руку банкноту.
— Ты очень профессионально выступил сегодня. Удачи!
Такси подъехало к тротуару.
— Садитесь оба, — он дал водителю адрес.
— Да, но… Я… — сказала миссис Смит.
— Ничего подобного. — Он запихнул их обоих в такси и захлопнул дверцу. — Доброй ночи!
Такси уехало.
— Уф! Все получилось очень быстро, — сказала Эмили.
— Если бы у нее было время обрести второе дыхание, она бы отказалась. Поехали, милая. Ты не представляешь, как я голоден.
«Парик и Поросенок» был полон. Метрдотель провел их к зарезервированному столику.
— Великолепное представление, сэр, — сказал он. — Все так говорят. Мои поздравления.
— Спасибо. Бутылку вашего лучшего шампанского, Марчелло.
— Оно уже ждет вас, — просиял Марчелло и величественно махнул в сторону ведерка на их столике.
— В самом деле? Благодарю вас.
— Успех влечет за собой успех, — сказал Перегрин, когда метрдотель ушел. Он посмотрел на взволнованное лицо Эмили. — Прости, — нежно сказал он, — в такие вечера не стоит думать о будущем или о прошлом. Я уж начал было представлять себе, каково было бы, если бы мы провалились.