— Вчера он довольно сильно нас встревожил, когда доверился нам, особенно Рори. Как вы думаете, может быть, Руперт хочется увидеться с ним?
— Надеюсь, сейчас он спит. Некий доктор Кармайкл осмотрел его, а я дал ему таблетку. Я как раз страдаю от бессонницы.
— А она спустится, вы не знаете?
— Насколько я понял со слов нашего доброго Монти, да. После этого фиаско она, кажется, не была уверена, какого рода истерику ей следует закатить. Очевидно, не было и речи о том, чтобы наброситься на все еще находящегося без сознания Руперта. Оставался поток сожалений и раскаяния, но полагаю, она не очень-то хотела в него погружаться, так как это указало бы на недостатки ее собственного поведения. Наконец, можно было изобразить обезумевшую любовницу. Озадаченная этим выбором, она разразилась потоком двусмысленных слез и, как выражаются в пьесах вашего Шекспира, удалилась наверх. В сопровождении Монти. К услугам мрачной Марии и с намерением вновь эффектно появиться с опозданием. Несомненно, можно ждать ее в любой момент. А пока что мы попробовали великолепную форель на гриле, а вот и курица в вине подоспела.
Но Соммита так и не появилась. Вместо этого появившийся в столовой мистер Реес сообщил, что примадонна очень расстроилась из-за обморока бедного Руперта Бартоломью, явившегося, несомненно, следствием нервного истощения, но она присоединится к ним немного позже. Затем он добавил, что с сожалением вынужден сообщить следующее: по словам рулевого, поднялся местный шторм под названием «Россер»; он будет усиливаться и, возможно, достигнет пика примерно через час, и тогда уже будет опасно добираться до большой земли. Ему крайне неприятно портить вечер, но, возможно, стоит…
Реакция была мгновенной. Гости, покончив с глазированными каштанами и выразив сожаление, объявили, что готовы уехать и толпой покинули столовую, чтобы подготовиться к поездке; среди этой толпы был и сэр Дэвид Баумгартнер, который изначально должен был остаться. Он объяснил, что у него наметилась важная встреча, и он не может рисковать тем, что пропустит ее.
В автобусе и машинах, ожидавших на другом берегу, было достаточно мест для всех гостей и артистов. Все, кто пожелает, могли провести остаток ночи в пабе, расположенном на восточной стороне перевала Корнишмен, и спуститься на равнину поездом на следующий день. Остальным предстояло ехать ночью, спускаясь на равнину и пересекая ее до конечных пунктов назначения.
Аллейны пришли к общему мнению, что сцена в холле напоминает час пик в лондонской подземке. Над всем витал дух срочности и плохо скрываемого нетерпения. Путешественники должны были отбыть двумя партиями по двадцать человек — большее количество катер не мог принять на борт. Кругом суетились слуги с плащами и зонтами. Мистер Реес стоял у дверей, повторяя не отличавшиеся оригинальностью слова прощания и пожимая гостям руки. Некоторые гости были настолько встревожены, что выражали свою благодарность за гостеприимство довольно небрежно, а некоторые и вовсе его проигнорировали, стараясь попасть в первую двадцатку отбывающих. Сэр Дэвид Баумгартнер в плаще с пелериной сидел в полном одиночестве на стуле привратника, и вид у него был очень сердитый.