— Что случилось, Гуннар? — Мелли смотрела на него серьезными глазами. В ее взгляде не было ни осуждения, ни обиды, только живой интерес. И под этим взглядом Гуннар почувствовал, как неожиданно становится легче дышать.
Осторожно подбирая слова, срабатывала многолетняя привычка, принц делился с Мелли своими хлопотами. Впервые он решился разделить их с кем-то кроме членов семьи. Но чем дальше он рассказывал, тем больше понимал, что Эрик был прав.
— Сейчас я пытаюсь успеть сделать как можно больше, а после свадьбы мы уедем ненадолго, чтобы побыть вдвоем. — Подвел Гуннар итог разговора.
— Уедем? Куда?
— Я пока еще не решил. Но есть тут одно поместье… Формально оно числится за Эриком, как младшим из наследников. Но на самом деле там просто казенное хозяйство. И небольшой замок, где можно остановиться проездом. Словом, глушь страшная.
— Я думаю, мне там должно понравиться. — Мелли впервые за долгое время улыбнулась искренней, не вымученной улыбкой.
— Тебе так не понравилась столица? — тут же насторожился Гуннар.
— Не то чтобы не понравилась… — Мелли помолчала, подыскивая слова. — Я просто помнила столичную жизнь совсем иначе.
— Ну какую-такую „столичную жизнь“ ты могла помнить? — Гуннар не удержался чтобы не щелкнуть девушку легонько по носу. — Обрывки взрослых разговоров, когда тайком сбегала от нянек? Наши с парнями забавы, о которых ты, если хорошо подумать, вообще не должна была знать? Жалобы матери, которые, опять же, если хорошенько подумать, не годятся для девочек твоего возраста.
— А если ей больше некому было жаловаться? — Мелисса ощетинилась, как делала это всегда, стоило только кому-то упомянуть Луизу-Амалию.
— Мелисса, давай поговорим начистоту. — На этот раз Гуннар не стал смягчать свое мнение, предпочитая горькую правду дипломатической лжи. — Она сама сделала свой выбор, за себя, за тебя, за других своих будущих детей. Ей советовали быть осторожнее, но она слушала только то, что говорил ей любовник.
— Гуннар! Я понимаю, почему ты — на стороне Ратиборгов, но Моор был ее мужем!
— Любовником, Мелли, которого она почти и не скрывала. Мужем он стал потом, тоже, кстати, вопреки всем приличиям, до окончания траура. И в этом была ее большая ошибка. Если бы все у них было по-тихому, как обычно и делают молоденькие вдовушки, то весь двор сделал бы вид, что ничего не замечает. Я понимаю фон Моора, ему нужно было как можно скорее сделать эту связь достоянием общественности, чтобы точно ничего не помешало выгодному браку. А вот твою мать я совершенно не понимаю. Конечно, никто из нас не застрахован от ошибок, но делать одну ошибку за другой — глупо. Ну и довольно о ней.