Через нашу агентуру выяснено, что с лета 1942 года, как только Воронову была предоставлена эта дача, там поселилась и проживала осенью и зимой 1942 года семья Воронова. Сам Воронов в свои приезды с фронта также останавливался на даче. Это же обстоятельство подтвердилось и при проверке через комендатуру дачного поселка в селе Успенское.
Воронов в своем объяснении, отрицая встречи с ЮДИНЫМ осенью 1942 года, утверждает, что в этот период он постоянно находился на фронтах.
Установлено, что Воронов и в этом случае дает лживые объяснения…
Старший адъютант Воронова полковник Митерин А.И. сообщил, что по приказанию Воронова в 1943–1944 годах он неоднократно заказывал пропуск ЮДИНУ для прохода в здание штаба Командующего артиллерией и лично видел, как ЮДИН заходил в кабинет к Воронову. Тот же Митерин, по его сообщению, выполнял приказания Воронова о предоставлении в распоряжение ЮДИНА самолетов»>[565].
По каким-то причинам Сталин не дал ход этому делу, и Воронов не был арестован. Кто знает, имеем ли мы тут дело с выдумкой или же реальными антисталинскими взглядами и планами главного маршала артиллерии. Даже несмотря на возросший авторитет руководства в результате победы СССР в Великой Отечественной войне, советское общество не было монолитным. Существовала почва для оппозиции самого разного спектра, от прокапиталистической до коммунистической. Никакие репрессии эту почву уничтожить не могли – противоречий и больных сторон в советской жизни было предостаточно, не говоря уж о сущности социализма как борьбы коммунистических и капиталистических тенденций. Правая оппозиция имела корни в мелкобуржуазной психологии, в то время как оппозиционные коммунистические группы были реакцией на некоммунистические черты в самой политике партии.
Как мы уже писали, одним из основных изъянов сложившейся в советском рабочем социалистическом государстве политической системы было отсутствие механизма открытой дискуссии, открытой критики политики правящей группы. Любых недовольных правящая группа загоняла в подполье, затем нередко репрессируя их с применением пыток и клеветы. Это касалось и оппозиционеров коммунистических взглядов. Одним из последствий было дальнейшее разочарование многих из них в коммунизме вообще. Скажем, тот же Анатолий Жигулин к Перестройке был уже обычным либералом. Вместо честной дискуссии, признания недостатков, привлечения оппозиционной молодежи к коммунистическому строительству (с разъяснением ей ее ошибок, которые, естественно, тоже имели место) молодых людей бросали в заключение, где они в окружении уголовников и антикоммунистов пропитывались совсем другой идеологией. Такова же была судьба и любых левых оппозиционеров в постсталинское время – через несколько лет из мордовских лагерей вместо недовольного коммуниста возвращался убежденный антикоммунист, таких историй было довольно много