Бек без приглашения присесть за стол не решался (демократия, конечно, хорошо, но субординацию никто не отменял), потому, поздоровавшись, отошёл в сторону, прислонился спиной к стене (хорошо, когда спина прикрыта) и, скрестив руки на груди, будто от нечего делать стал рассматривать много раз уж виденный узор на жёлтых, советской ещё выделки обоях.
Краем же глаза рассматривал он комнату. Рассматривал тщательно. Будто мысленно ощупывал предметы.
Стол, понятное дело, не на месте — выдвинут на середину комнаты. Стало быть, Никеев душевный разговор наметил, с чаепитием.
Был один раз такой разговор, потом какого-то мужичка крутого душить пришлось. Типа, самоубийство… Говорят, очень важный был тот мужичок.
«Ёлки-палки, вот примета верная!»
При этой мысли Бек едва не усмехнулся, но привычка в любой ситуации сохранять туповато-простодушное выражение лица взяла верх и усмешку Валентин спрятал глубоко-глубоко.
Так что и уголки губ не дрогнули.
Ещё он заметил, что вертикальные жалюзи на окнах закрыты не так, как обычно (поворотом налево).
«Никеев к окошку подходил? Высматривал кого на улице?»
И ещё… Дверцы шкафа они всегда плотно прикрывают. Потому что знают: старые дверцы из рассохшейся древесины закрываются плохо. Если их плотно не прижать — через некоторое время отойдут. Ненамного, но приоткроются. Это почти незаметно, но… Бек-то заметил.
Приоткрыты. Едва приоткрыты. Полоска — несколько миллиметров.
Но никто из группы такую полоску бы не оставил.
«Никеев открывал? Или тот, кто пришёл до него? Полковник сам гостинцы не носит».
Бек услышал шум: лёгкое и мелодичное позвякивание ложечки о фарфор.
Кирилл вошёл в комнате, с трудом удерживая в заметно подрагивающих руках поднос, на котором стоял красный фарфоровый китайский чайник в окружении синих чашек, синих же декоративных ваз, наполненных фигурным печеньем и пирожными и ещё каких-то плохо различимых столовых приборов.
«Постарались для начальства», — подумал Бек.
Кирилл медленно, стараясь не потерять равновесие, поставил поднос на стол и, выпрямившись, и замер, ожидая дальнейших указаний.
— Вот спасибо, — радостно произнёс Никеев, придвигая стул ближе к столу.
И жестом гостеприимного хозяина показал на свободные стулья.
— Садитесь, мужики. Разговор недолгий…
Никеев посмотрел на часы.
— …Потому как много дел на сегодня. Но серьёзный!
«Ишь ты, дела у него!» подумал Бек, присаживаясь к столу. «На ночь глядя…»
Ладеев, войдя в комнату, постоял секунду у стола и, достав из-за спины, с победным видом поставил на стол бутылку французского коньяка.
«Лу… Лю… Кто-то там тринадцатый» прошептал Кирилл, рассматривая этикетку.