— Не мы, — продолжил с тем же надрывом Ратманов. — Доктор, я ведь много знаю о вас. Мы… Да, мы многое знаем о вас. Не мы посадили вас сюда, вы сами загнали себя в этот приют для проклятых… Ой, чёрт! Простите, Наталья Петровна, похоже, я невольно обидел вас.
— Нет, ничего, — спокойно ответила Наталья Петровна. — Это моя служба. Место службы, не более того. А ведь доктор… Доктор несчастный человек. Он живёт здесь.
— А не его ли это выбор? — повысив голос, спросил Ратманов.
Потом, словно опомнившись, прервал начатую было риторическим вопросом обличительную речь и, внезапно изменив тон, задушевным голосом спросил:
— Что же происходит с вами, уважаемый Семён Сергеевич? Неужели мы так и не смогли вам помочь? Неужели судьба ваша так уж плохо сложилась? Да, вам много пришлось пережить. Я знаю…
— Ничего вы не знаете! — закричал Балицкий.
Выкрик его был таким резким и неожиданным, что даже привычная ко всему Наталья Петровна вздрогнула и, утратив прежнее видимое спокойствие, с явным уже беспокойством смотрела на доктора.
— Ничего!
Балицкий подбежал к Ратманову и, наклонившись, прошептал побелевшими губами:
— Всё, что было — было внутри меня. Вот здесь!
И он с размаху ударил себя ладонью по затылку.
— Здесь, в этой вот, моей дурной голове! И весь мой дом, и моя семья, и вся жизнь моя, и мой собственный, персональный, по выбору моему предоставленный мне ад — всё было здесь! И здесь же осталось! И что вы об этом можете знать, полковник?
Ратманов неожиданно побледнел. Кровь отхлынула от лица. Он покачнулся, схватился за край стола.
— Доктор, не надо! — крикнула Наталья Петровна. — Семён Сергеевич, отойдите! Отойдите, я вас прошу!
Балицкий замер на мгновение. Потом повернулся к ней и тихим голосом произнёс:
— Простите… Я дурной компаньон для праздников. Всё со мной не так… Когда-то я просил оставить меня в покое. Не слушают, не слушают.
Доктор развернулся, на ватных, заметно подгибающихся ногах дошёл до стоявшего в углу комнаты кресла и буквально рухнул в него так, что деревянные подлокотники опасно заскрипели и едва не разошлись в стороны под тяжестью навалившегося на них тела.
Балицкий, с трудом выпрямив спину, замер, закрыв ладонью лицо.
Ратманов, приходя в себя, дёрнул пальцами воротник рубашки и часто, шумно задышал.
— Что-то нехорошее вы со мной, Балицкий, сотворить хотели, — прохрипел полковник, искоса, с беспокойством и подозрительностью глядя на доктора. — Что-то вы доктор с мозгами моими…
— Я могу принести лекарство, — предложила Наталья Петровна.
И попыталась встать из-за стола. Но Ратманов взмахнул рукой и прошипел: