Он пришел в себя оттого, что по нему пробегали бойцы, устремившиеся в атаку. Он лежал вместе с убитыми немцами — неподвижный… Теперь даже боль воспринималась, будто нечто постороннее: она пробивалась в сознание словно сквозь вату… Санитар дал ему попить из своей вечно неиссякающей фляжки.
Очнулся Юсин на операционном столе. Очнулся от собственного крика. Принесли его потом в палату. А «палата» — одно название: не то сарай, не то амбар. Лежат на соломе раненые, и двигают их по кругу от одной двери до другой. Кому жить осталось немного, клали у тех — «на вынос» — дверей. А раненые прибывали и прибывали. И их двигали по кругу. Так добрался до «той» двери и Юсин. Он пролежал сутки, вторые. На третьи сутки врач отдал приказ санитарам, и понесли Юсина от «той» двери в обратном направлении. Так отступила смерть и на этот раз. Когда выяснилось, что помирать он не собирается, его отправили в госпиталь. Жажда жизни прибавила ему сил.
Да, война не выбирала время для сражений. И все же, несмотря на потери, наши разведчики смогли выполнить задание в этой ревущей, клокочущей тьме, доставить «языка».
А утром двадцатого августа сорок четвертого войска 2-го и 3-го Украинских фронтов, прорвав оборону врага, двинулись вперед, освобождая молдавскую землю от фашистских захватчиков.
За этот бой все разведчики, участвовавшие в операции, были награждены орденами. Старшина Мальков — орденом Красного Знамени, посмертно. Андрей Петрович Юсин получил орден Славы III степени.
В госпитале началось выздоровление. Конечно, шло оно не настолько гладко, как хотелось бы. И Юсин затосковал. И сбежал с госпиталя. Сбежал на фронт. Уже бои шли далеко в Румынии. Вместе с родным полком прошел дорогами Болгарии. В Югославии гвардии сержанта Юсина настиг приказ: выехать на учебу.
Тяжело было ему расставаться с любимым полком. Какая там, думалось, учеба, когда до Белграда рукой подать и когда уже вырисовывается «берлинское направление».
— Кицканский плацдарм не забывается, — Андрей Петрович протянул мне шкатулку. Открыл — ржавые осколки.
— Оттуда?
— Как-то, в очередной раз будучи в Кицканах, собрал… Осколки в земле. Даже в колокольне, которая служила в войну наблюдательным пунктом. Они не ноют так, как в теле, но о многом напоминают. И поэтому, наверное, кто бывает в тех местах, обязательно приезжает к обелиску близ Кицкан. Потому что война не только памятна для ветеранов. Она в крови тех, кто ее пережил ребенком, кто родился после Победы.
Я тоже стоял у памятника, высоко взметнувшегося над землей. А рядом могилы, могилы… Русские, украинские, белорусские, молдавские имена и фамилии… И с пожухлой травы падают на землю чистые, как слезы, капли…