Палач покинул комнату. Лена поспешно одевалась. Гестаповский офицер, производивший допрос, позвонил по телефону. Вошел еще один офицер, они о чем-то переговорили и увели Лену вместе с переводчиком по длинному коридору в другое помещение. Лена увидела на столе свою рацию.
У нее дрожали руки, когда она зашифровывала своим кодом составленное гестаповцами донесение. Подавляя волнение, она, наконец, справилась с шифровкой. Немцы проверили. И одобрительно улыбнулись ей.
Лена надела наушники и включила рацию. Был уже поздний вечер, может быть ночь, шторы на окне опущены, горит настольная лампа — время как раз такое, что там, по ту сторону фронта, дежурный радист уже ищет в эфире позывные партизанских отрядов. И Лена Новикова вышла в эфир…
Ее сигнал был принят очень скоро. Рука легла на ключ удивительно твердо. Точка… тире… точка… тире… Всего три минуты работы. Донесение небольшое, эсэсовцы были по-немецки предельно краткими, и Лена выключила рацию. Офицер второй раз за время допросов улыбнулся ей и достал из стола коробку конфет:
— Битте, фрейлейн…
Лена протянула руку.
Вошел гестаповец, тот самый, которого офицер, производивший допрос, вызвал по телефону. Он держал какую-то ленту и, указывая на Лену, о чем-то возмущенно говорил. Потом через переводчика они спросили, что означают лишние три сигнала, которые она передала в партизанский штаб. Лена молчала. Гестаповцы сверили записанное на параллельном аппарате донесение с кодом и повторили вопрос. Лена пожала плечами. Ее схватили за руки и стали выкручивать. Переводчик, как попугай, повторял:
— Что означают лишних три знака?
Превозмогая боль, Лена торжествующе крикнула:
— Я передала им, что я не предатель!..
Сильный удар по голове свалил ее на пол.
Очнулась и с удивлением увидела: над ней стояли какие-то люди в лохмотьях, с изможденными лицами. На глазах у них были слезы. С ней заговорили по-молдавски, потом по-русски. Ей сказали, что она в лагере для военнопленных и арестованных по подозрению в сочувствии Советам. Принесли ее к утру, страшно избитую, без сознания, думали, уже конец. Лена попробовала пошевельнуться — руки и ноги были точно налиты свинцом. В глазах закрутилась пестрая карусель, и она снова погрузилась в бездонную темноту.
Лену Новикову видели в том лагере арестованные гитлеровцами жители села Лапушна Филипп Николаевич Букур и Иван Георгиевич Чебан. Им посчастливилось дождаться освобождения, они и сейчас живут в своем родном селе.
Комиссар Можжухин в одном из своих писем к автору вспоминает: «Однажды утром к нам пришли крепко потрепанные бойцы из отряда Костылева и сообщили, что их радистка при облаве попала в плен с рацией и кодом. Мы об этом тут же сообщили в УШПД (Украинский штаб партизанского движения), нам оттуда было потом сообщено, что она выходила на связь по заданию немцев, но условным знаком известила УШПД, что находится в плену…»