Илья дополз до укрытия, осторожно высунулся. Ниже, метрах в двадцати, разглядел в лунном свете геологов: двое лежали неподвижно, неестественно вывернув ноги, третий возился, перезаряжая револьвер. Ещё ниже, на тропе, валялись тёмные силуэты, с десяток.
Вновь ударил пулемёт, но очередь пошла выше, по куполу святилища; грохотало долго и резко оборвалось – то ли кончилась лента, то ли перекосило патрон.
Внизу завыли, заорали – слов не разобрать, но стало страшно.
– Бах! Бах! Бах!
Геолог стрелял торопливо, но точно: один нападающий сложился, рухнул на тропу, остальные вновь спрятались за камнями, отвечали вразнобой.
Илья вспомнил: наган же! Прежде вытащил очки, протереть было нечем, надел так, зацепил дужки за уши. Обхватил правое запястье левой рукой, навёл на место, откуда были вспышки, надавил на тугой крючок. Зажмурился и услышал: щёлк. Осечка. Ещё раз: щёлк. И ещё, ещё.
– Горский, вы наган-то зарядили? – крикнул Рамиль.
Илья обмер. Патроны остались в сидоре.
Вскочил, побежал к святилищу. Внизу ожили, принялись палить; пули высекали искры из валунов, свистели над головой – Илья петлял, прыгал в стороны, из-за чего путь смертельно удлинился; сердце грохотало в ушах, что-то кричал Рамиль. Илья всё бежал, как стометровку в университете, но серый купол святилища словно дразнил – не приближался, а наоборот, становился далёким, недосягаемым.
Сбоку налетело, сбило с ног: Рамиль навалился, накрыл, вопя в ухо:
– Идиот! Куда? Сбежать решил, амчектык?
И вскрикнул, дёрнулся, выронил карабин, схватился за бедро.
– Я за сидором, патроны там, – хрипел Илья.
Рамиль сел, сдавил хлещущую кровью рану. Прорычал:
– Из-за тебя, придурок. Всё через жопу.
Снизу прокричал геолог:
– Товарищ Аждахов, уходите, пять минут у вас!
– Всё, не уйти с такой дыркой, – пробормотал Рамиль.
Илья вскочил было – Рамиль схватил за руку, дёрнул вниз:
– Куда?
– В купол, за бинтом, перевязать вас. И патроны взять.
– Отставить, Горский.
– И мешок, с детёнышем динозавра.
– К чёрту ящерицу.
Рамиль вытащил свёрток, развернул. В бледном свете рождающейся зари огромный изумруд неожиданно сверкнул красным. Горский вздрогнул, поёжился от неясного чувства.
– Бери и уходи. Полчаса тебе обеспечу, больше никак. Через перевал, потом вниз, двадцать вёрст. Услышишь погоню – прячься.
– Я вас не оставлю. Или вместе, или никто.
– Заткнись, – Рамиль схватил за ворот, подтянул, брызгал слюной в лицо: – Выполняй приказ, уходи. Доставишь камень представителю советской власти.
– Там, в мешке, образец небывалой научной ценности.
– Кутаррга! Засунь свою науку в задницу. Изумруд окупает всю экспедицию, все потери. Этот камень дороже всех нас, вместе взятых, он – государственная собственность. Ясно тебе, дефективный?