Тогда не существовало бы различия между добром и злом… Итак, вы видите, что этим рассуждением (шастрой) опровергается вера в создание мира Ишварой».[451]
Считая бесполезным для людей вопрос о том, верить или не верить в Верховное Божество (и тем более в антропоморфное Божество), так как это не приводит к духовному Просветлению, Великий Учитель, однако, утвердил в качестве краеугольного камня буддизма (существующего также в индуизме) веру в Высший Вселенский Закон, называемый на языке западной науки законом причины и следствия, а на языке восточной науки — кармой. «Что посеете, то и пожнете», — говорил Будда, и много лет спустя такие же слова написал Апостол Павел: «Что посеет человек, то и пожнет».
Кроме того, как уже указывалось выше, буддизм отрицает существование постоянной, неизменной сущности, то есть личного «я», называемого в христианской теологии «душой». Также отрицается возможность достижения вечного блаженства в сансаре (то есть в мире явлений), так как Реальность, или нирвана, признается всеми школами буддизма как существующая вне сансары, за пределами небес, преисподней и миров и познаваемая только путем личного опыта.
Будда поэтому не говорил ничего о Небесном Отце и Единородном Сыне и не учил никакому другому пути спасения, кроме достигаемого человеком с помощью собственных усилий, ведущих к Правильному Знанию. Он, как верят все буддисты, нашел этот путь, пройдя духовную эволюцию в течение бесчисленных воплощений и стал Полностью Пробужденным, Просветленным, исчерпавшим всю сансару непостоянства и страданий. Только своими собственными силами он достиг цели существования — состояния сверхсознания. Он почитается буддистами не как Спаситель, а как Указующий Путь, по стопам которого должен идти каждый, стремящийся познать Истину и обрести Спасение.
Хотя буддисты обращаются с молитвами к силам, превосходящим человеческие, о чем также свидетельствует «Бардо Тхёдол», и поклоняются Будде как божеству, они никогда не забывают о преподанном им учении о достижении Правильного Знания путем самосовершенствования. Им никогда не была свойственна та почти полная зависимость от внешних сил, которую проповедует христианство, и в их вероучении не встречается ничего похожего на христианскую доктрину о прощении грехов покаявшимся грешникам, верующим в Спасителя и Его искупительную жертву. Некоторые обряды северного буддизма, возможно, наводят на мысль о существовании в нем сходной с христианской доктрины о прощении грехов, которую больше, чем какую-нибудь другую из неосновных доктрин северного буддизма, можно считать заимствованной из христианства, если допустить, что такое заимствование имело-таки место в Махаяне. Но при ближайшем ознакомлении обнаруживается (если не учитывать возможного влияния христианства), что эти обряды призваны внушить мысль о том (как об этом более настойчиво проповедуют представители всех направлений южного буддизма), что только заслугой, иначе говоря, хорошей кармой, может быть нейтрализовано такое же количество плохой кармы, подобно тому как в физике нейтрализуют друг друга две равновеликие противоположно направленные силы.