— Разговаривать-то он с нами будет?
— Разговаривать в принципе должен, — хрипловато отвечает Семекка. Она изо всех сил делает вид, что и в самом деле закашлялась. — Однако многие полисы, кстати ещё до Десятиминутной войны, изменили протоколы общения. И всё равно, даже для запроса на разговор нужен код… Так что гарантировать не могу…
Леда останавливается и поднимает руку:
— Тише!.. Вы ничего не слышите?
Откуда-то слева доносятся невнятные крики.
Что вроде:
— И-а-о!.. И-га-га!..
— Сюда! — командует Леда. — И пока — осторожно, ждём, наблюдаем, более ничего, не высовываемся, не обнаруживаем себя…
Они пробираются сквозь развалины углового дома. Открывается небольшая площадь, на другой стороне которой расположено типовое трёхэтажное здание — в Аркадии в таких размещается Районный совет. Перед зданием выставлен на асфальте здоровенный, вроде бы из толстого пластика чан, и к нему тянется очередь человек сорок в жутких лохмотьях — каждый держит в руках что-то наподобие миски, впрочем, у некоторых это лист жести или гипсокартона. Мужик, одетый несколько лучше других, в жёлтый рабочий комбинезон, подпоясанный крепким ремнём, зачерпывает из чана вязкую зеленоватую массу, наверное, пасту, наработанную биореактором, и вываливает её в подставленную посуду. Ещё человек двадцать, уже получивших паёк, устроившись на земле, жадно поглощают пищу, орудуя кто ложками, кто щепками, а кто и просто руками.
— Вот оно, наше будущее, — шепчет Семекка.
Но не это привлекает внимание. С десяток людей скопились неподалёку от чана и протягивают вперёд миски, что-то неразборчиво бормоча. Преграждая им путь, выстроились четверо — тоже в жёлтых комбинезонах, вероятно, охранники, покачивающие увесистыми дубинками, а в просвете меж ними ворочается человек — пытается встать и не может, как умирающее насекомое скребёт по земле конечностями. Один их охранников бьёт его с размаху ногой, переворачивая лицом вверх, а потом изо всех сил добавляет дубинкой. Бормотание людей с мисками превращается в вой, и тогда трое других охранников делают шаг вперёд и обрушивают дубинки на их головы.
— Пошли прочь!..
С этого момента Дим уже не успевает за происходящим.
События разворачиваются быстрее, чем он в состоянии их осознать.
Леда, которая только что требовала не высовываться, вдруг оказывается на площади, в открытом пространстве, держа ружье дулом вверх.
— Прекратить!
Выстрел громом с небес раскалывает тишину. Дим видит, как люди, стоявшие в очереди, валятся, будто подрезанные, на землю, как тут же прячется за чаном раздаточный охранник, как другие охранники, оглядываясь, приседают и хватаются за пистолеты, втиснутые за широкие ременные пояса, но не успевают: Леда стреляет второй раз, впритирку над головами — они тоже валятся на землю и замирают. И он сам уже оказывается на площади, а рядом с ним — Семекка, поводящая ружьём из стороны в сторону. Они находятся чуть правее Леды, и потому, когда очередь падает, Дим замечает, что из здания, из полуразбитых дверей его, выскакивает ещё кто-то в жёлтом комбинезоне и пристраивает к плечу что-то длинное, металлическое.