Время движется рывками, словно во сне. Дим кричит, но что именно не может понять, вскидывает ружьё, стреляет, человека на ступенях здания отбрасывает назад. Но на долю секунды раньше это длинное, металлическое, что он держит в руках, изрыгает огонь: обернувшись, Дим видит, как Леда взмахивает руками и её тоже отбрасывает назад.
Всё это — мельком, мельком, действительно, как во сне. Около Леды сразу же оказывается Семекка.
Она кричит:
— Держи их! — указывая на охранников.
Один из них как раз неловко тянется за пистолетом.
Дим опять, почти не целясь, стреляет. Охранник изгибается, точно по нему пропустили электрический ток. На лице его возникает дыра, размером с кулак, и из неё выплескивается на асфальт кровавая жижа.
Семекка, присев над Ледой, расстегивает ей рубашку: по ткани, ниже груди, расползается пятно темного цвета.
— Больно, — говорит Леда. — Мне больно…
Диму кажется, что он чувствует эту боль. И ещё он чувствует, что кто-то хватает его за ногу. Люди из очереди, оказывается, подползают к нему, гладят его ботинки, чуть ли не лижут их, задирают серые лица, мяучат что-то жалобными голосами.
Омерзительная картина.
— Встаньте! — кричит Дим, делая шаг назад. — Встаньте!.. Немедленно!.. Вы что, не слышите?.. Встаньте!.
Люди, вероятно, и в самом деле не слышат — ползут за ним в приступе восторженного раболепия. Руки тянутся к нему — взывая и умоляя.
Они похожи на гусениц.
Тогда Дим поднимает ружьё и дважды стреляет вверх.
— Встать! — отчаянно кричит он. — Я вам приказываю!.. Всем — встать!..
Собственно, ничего особенного не произошло. Небо не треснуло, мир не вздрогнул, в обморок никто не упал, не раздалось в голове даже слабенького щелчка, и если бы Эразм не предупредил, что теперь наши чипы намертво заблокированы, то мы об этом просто не догадались бы.
Единственное, что изменилось — Эразма теперь нельзя было вызвать мысленно, через ментальный коннект, нужно было идти в специально оборудованную кабину, со стеклянными стенками, звукоизолированную, и там нажимать на кнопку, после чего из динамика раздавался знакомый голос.
— Я слушаю…
Неудобно, конечно, но иначе было никак. По подключенным чипам нас вне Аркадии, вне купола, поглощающего сигналы, который создавался Периметром, можно было запеленговать, на чём, видимо, и погорела первая экспедиция. Кроме того, существовала опасность, что какой-нибудь из искусственных интеллектов, считав конфигурацию чипов, мог взять под контроль наши поведенческие реакции. То есть, превратить нас в биороботов.
— Это маловероятно, — сказал перед блокировкой Эразм. — И всё же лучше не рисковать. Береженого бог бережет.