— Хорошо, я подумаю. Спасибо за добрый совет.
Он боится потерять в моем лице того, кто может поддержать его, сказать несколько слов в министерстве в его защиту. Я наливаю себе, пью.
Борош сидит напротив меня и поет: «Вдоль дороги акации…» Силади благоговейно слушает.
Я наливаю Тиллу.
— Пей, Митю, — угощаю я его, словно хочу напоить и узнать что-то важное.
Борош перестает петь, машет цыгану, дескать, уходи. Но пузатый музыкант отступил лишь на полшага, кланяется, ждет. Я протягиваю ему деньги. Тилл перехватывает мою руку, мол, не надо, пусть платит Борош, но я все-таки плачу. Тилл качает головой.
— Ты неисправим, — журит он меня. Затем наклоняется поближе и шепотом спрашивает, словно речь идет о строжайшей тайне, известной лишь нам двоим. — Расскажи-ка, что же случилось с тем краном, с которого свалился человек? Меня тоже обвинили в одном несчастном случае… Правда, то было совсем другое дело… но все-таки…
— Не стоит об этом! — отказываюсь я. — Давай лучше вспомним что-нибудь повеселей. Ну хотя бы институтские годы. Вот уж поистине прекрасное было время! Футбол, девушки… А как бездельничали, когда проходила страда экзаменов с зубрежками до самого утра! Не правда ли здорово?
— К черту, — отмахивается Тилл. — Самое последнее дело предаваться воспоминаниям, когда весь увяз в грязи. Грустные венгерские песни только тогда приятны, когда у человека весело на душе. Кто терзается муками любви, пусть поет о весне, кто…
Борош подзывает цыгана, шепчет ему на ухо и затягивает:
Вынесли хладное тело во двор…
А сам злорадно поглядывает на нас. Если бы не пел, наверно, захохотал бы. Внезапно, на полуслове он обрывает песню и серьезно, с укором говорит:
— Не обмывка, а вроде похоронной мессы получается. До того у вас постные рожи, прямо как у могильщиков.
— А у самого, как… — зло огрызается Тилл, но не договаривает.
— Похоронная месса? — вмешивается Силади. — Черную мессу — вот бы вам чего. Тогда не стали бы вешать нос.
— Черную мессу? Где?
— В лесу, — отвечает Силади.
— Пошел ты к черту!
— Не веришь?
— Заткнись.
— Между тем это истинная правда. Когда я работал шофером…
Все смолкли, слушают. Силади, моргая, смотрит на нас, припадает к столу и шепотом начинает рассказывать. Раньше он возил заместителя министра, иногда ездил со своим хозяином на охоту. До того как тот стал заместителем министра, он был главным инженером завода, который шефствовал над одним производственным кооперативом. Подшефные просили его не забывать их и, хоть изредка, наведываться к ним. С какими только жалобами не обращались к нему! Хозяин все запишет, зря ничего не обещает, то, что от него зависит, сделает…