Мною снова овладевает страх одиночества, и я тоже встаю.
— Погоди, я провожу тебя немного, — говорю я, потягиваясь до хруста в пояснице. — А этому ты не завидуешь? — с издевкой спрашиваю я, но уже без злости. — Хрусту в пояснице, ревматизму, которого пока еще нет, но скоро наверняка будет, седым волосам и всему прочему? Только…
— Не обижайся, — повторяет он, проглатывая последний слог, — он уже снова студент, а я его директор. — Так ты идешь? — спрашивает он неуверенно.
— Нет, я здесь останусь ночевать.
— Тогда не утруждай себя. Я все равно сначала поброжу, не сразу пойду домой.
— Почему?
— Дворник, да и та пара… Впрочем, я люблю ночью гулять.
— Когда сдаешь следующий экзамен?
— Послезавтра. Вернее, уже завтра.
Мне вспоминаются мои экзамены, с их волнениями и переживаниями, и сразу становится жаль его.
— Знаешь что? Ты ложись здесь, а я погуляю. Я тоже люблю гулять.
— Нет, нет, дядя Яни, что ты…
Я уже твердо решил. Лучше уж бродить в ночи, чем запереться здесь, вот именно здесь, и терзаться, мысленно бороться с прошлым, с настоящим…
— Молчи. Будет так, как я сказал, — приказываю я. — В том, чтобы ты успешно сдал экзамены, заинтересованы и я и завод.
— Но право же…
— Вот ключ.
— Не возьму.
— Как так не возьмешь? Бери. Потом тоже можешь приходить сюда, вместе с друзьями. Более того… Ты уже ухаживаешь за девушками?
— Да.
— Ну вот видишь, как нельзя кстати. Можешь пользоваться и моей лодкой. Удостоверение на лодку найдешь в ящике. Понял?
— Спасибо, дядя Яни. Ключ я как-нибудь занесу.
— Есть запасной у сторожа, так что этот оставь у себя.
— Нет, мне неудобно, право, лучше уж я пойду.
— Не возражай. И сделай, пожалуйста, одолжение, как-нибудь наведайся ко мне на завод.
— Обязательно наведаюсь, дядя Яни.
— И если приведешь сюда своих друзей, не устраивайте дебоша.
— Право, дядя Яни… Я даже не знаю, как…
— Хорошо, если бы беда заключалась в том, что ты не знаешь только этого. К остальному же мы еще вернемся. Спокойной ночи.
Мы пожимаем друг другу руки. В темноте я не вижу отчетливо его лица, лишь глаза тускло поблескивают.
— Пали Гергей погиб, — внезапно произношу я.
— Погиб?
Он поражен? Или просто удивлен?
— Да.
— Как это произошло? Несчастный случай?
— Упал с крана. В малом сборочном.
— Ужасно нелепая смерть! — И он торопливо начинает объяснять: — В институте читали курс по технике безопасности, но, правда, факультативно…
— Ну я пошел. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, дядя Яни.
— Утром сдашь бутылки, получишь за них несколько форинтов.
2
Я слоняюсь по темным улицам, поднимаюсь к городу, выхожу на окружную дорогу, медленно бреду в сторону Кишпешта. Ночью тихо, и только кое-где вдруг загорланит пьяный, в темных уголках жмутся целующиеся парочки. Бредет одинокий человек, низенькие домики, погруженные во мрак, словно слились с землей, а вон там заводская труба врезается в черное небо, все вокруг нее отравлено ядовитым дыханием химического завода, над морем далеких домов мерцает бледный свет, в воздухе дрожит приглушенный рокот… Спящий город, повернувшись открытым ртом к небу, тихо похрапывает.